Оставался ещё Интернет. Вот тут у меня было невероятное
множество знакомых. Признаюсь, меня всегда поражало количество
людей, с которыми я там был знаком. Там можно было пообщаться на
равных с кем угодно, будь то школьник, банкир, стриптизёрша или
депутат Госдумы. Однако «лично» из них меня не знала ни одна живая
душа. И на все предложения встретиться я отвечал коротко: «Нет», и
всё. Право же, зачем людей пугать?
— Кто там?
Всегда мечтал задать этот вопрос. А тут такой момент. Да и в
глазок лень смотреть.
Ответа не последовало. Звонок честно продолжал напевать
заунывную мелодию.
Нет, теперь точно его сменю.
Придётся, видимо, ради такого случая заглянуть в глазок.
Оп-па. Никого. Быть того не может. А звонок тогда с чего звонит?
Ладно, надо проверить.
Аккуратно открыв дверь и выглянув наружу, предварительно накинув
цепочку (а то мало ли что), я не увидел ровным счётом никого.
Посмотрев на звонок, чертыхнулся. Он был залеплен жвачкой, к
которой был прилеплен небольшой конверт. Совершенно белый, без
всяких картинок, индексов и уж тем более обратных адресов.
Единственным опознавательным знаком была размашистая надпись:
«Найт».
Найт… что-то знакомое. Где-то я это уже видел… Ой! Да это ж я!
Но это невозможно! Это мой ник в Интернете, им я подписывался в
разных дискуссиях, посвящённых вампирам и прочей чертовщине, в
чатах и на почтовых сообщениях. Но, как я уже говорил, никто там не
знает моего настоящего имени. Более того, уж точно никто не может
знать моего адреса! Чертовщина какая-то.
Я проделал все операции, какие полагается проделать для проверки
реальности происходящего: протёр глаза и ущипнул себя за руку.
Ау-у! — я немного перестарался с испугу.
— Опять ты что-то замышляешь?! — с этими словами
передо мной появилась старушенция из соседней квартиры.
С этой старушкой я веду войну уже три с половиной года, с тех
пор как переехал в эту квартиру. Всё плохое, что происходило в
подъезде, по её мнению, было делом исключительно моих рук. В
результате мне постоянно приходилось выслушивать обвинения во всём:
начиная от перегоревшей лампочки и заканчивая убийством (было и
такое, только в это время я был на «отдыхе» в Киеве, но это,
видимо, не являлось достаточным алиби).
— Да как вы можете, Клавдия Степановна? Вы же меня
знаете, — сказал я, одарив её самой любезной улыбкой, на
которую был способен в столь ранний для меня час.