Убрав со своей груди руку одной из
жён, Корвал сразу потянулся к лежащему на полочке ножу. Этой
привычке было не меньше двух лет – не так легко на Прекрасных
островах стать обладателем железного ножа даже если ты наследник
влиятельной портойской семьи. Нож был необычный – рыбковидный,
изготовленный специально для метания. Редкое оружие, конечно,
прибыло с юга, и даже не стоит говорить вслух, какими путями. Да и
тогда он был другой формы. Метательных ножей здесь на севере
практически никто не видел. Корвал уже почти год в большой тайне
оттачивал мастерство работы с ним. Здесь-то и пригодилась привычка
вставать спозаранку. Начинал глава семьи с заточки: доставал
выровненный кусок шершавого камня и медленными движениями заострял
лезвие. Этому уходу за оружием он научился в Летапике у новых
хозяев острова Папаникей.
Их все называли детьми, хотя трудно
было так называть этих суровых воинов. Просто они были детьми
дикарей с Теранова, которых ферроты забрали к себе и воспитали, как
своих. Из дикарских детей создавали отряды, которые с железными
копьями наперевес и дальше покоряли земли Теранова. Только, как
выяснилось, не все они забыли своё прошлое. У кого-то матери
работали на полях, а отцы – в шахтах Пусабаны*, родины ферротов.
«Дети» составили заговор – и это был прекрасный в своих целях
заговор. Они захотели спасти своих родичей-рабов и бежать домой.
Среди заговорщиков были воины и моряки, и даже младшие командиры.
Но, конечно, всё пошло не совсем так, как задумывали «дети». Они
выбрали для бунта удачный момент, когда ферроты начали очередное
наступление на Теранове. Но железные смогли подавить часть очагов
мятежа. Не до всех рабов удалось добраться, чтобы их освободить. В
итоге всего полсотни уцелевших «детей» с полутора сотнями
рабов-родичей захватили четыре большие лодки и пустились наутек.
Коварство судьбы было столь велико, что посреди бескрайнего Багуа
они наткнулись на возвращающееся с юга войско ферротов. Усталым
беглецам пришлось изо всех сил грести на север, чтобы уйти от
преследования. Они плыли вдоль цепочки Прекрасных островов, не
решаясь нигде задержаться: одни были слишком близко от загребущих
рук ферротов, на других жили весьма негостеприимные обитатели.
«Обидно, что гостеприимными они
посчитали именно нас», – полушутливо вздохнул Корвал. Он помнил,
как «дети» приплыли на Папаникей. Две сотни жалких беженцев с юга
оказались здесь на севере могучей силой. Видимо, ЙаЙа* испытывал
портойев быть битыми самыми разными врагами. Корвалу тогда было уже
15 лет, он уже получил право носить оружие. Портойи гордо выступили
из Неопорто* – тогдашнего городка, в котором обитал весь их народ.
Их воинство казалось могучим, раньше оно приводило в трепет ара и
западной, и восточной половин острова. Но «дети» с их железным
оружием опрокинули врага и обратили его в паническое бегство. А у
юного Корвала с того дня появились разорванное левое ухо и
неугасимая страсть к железному оружию.