– Доброго утра, дорогой дедушка! Утро
пришло – пора вставать! – с нарочитой сладостью пропела она,
помахивая глиняным горшком для отхожих нужд.
– Тибурон* сожри твои потроха! –
воскликнул старик. Дедушкой он ей точно не был. 13-летняя девчонка
была ему, наверное, праправнучкой, да и то непрямой. – Дай мне
поспать, маленькая дрянь! Приди позже, мне надо поспать.
Но «маленькая дрянь» не уходила. Она
уже имела определенный опыт в ухаживании за «дорогим дедушкой». Не
раз ей приходилось очищать постель от мочи и кала, и приятного в
такой работе было мало. Поэтому ее решимость поднять старика была
сильнее страха наказания.
– Дедушка! Уже солнце встало. Так что
пора вставать, именно так и поступают достойные Первые люди! – она
тихонько стала стягивать одеяло со стариковского тела.
– Да что ж вам дались, эти Первые
люди! – завопил Сервий. Завопил сипло и негромко, так как у него
уже начало заходиться дыхание. Он вяло отмахивался от девчонки, но
та подцепила его ноги и начала разворачивать поперек постели.
Поняв, что от нее не отделаться, Клавдион протянул руки, она
подтянула его и посадила.
– Посмотри на себя, дикарка! – пыхтел
«дедушка». – Черные волосы, кожа темна, как у зверя, нос
аровский.
– Но ведь у вас всё то же самое, –
улыбнулась девчонка, усаживая старика на горшок. – Разве что волосы
седые, но раньше наверняка тоже был чернее ночи.
– Ай! – злобно отмахнулся старший
Клавдион от неприятно заботливых рук. Он сидел на болезненно
давящих стенках горшка, вцепившись в постель, чтобы не упасть и
ворчал уже больше себе под нос. – Конечно, то же самое… то же
самое… Откуда же во мне взяться крови Первых-то…
Пока старик журчал и пускал
громогласные газы, девочка оставила старика в покое, тактично
отвернувшись к окну. А у Сервия затуманились глаза. Снова с
необычайной яркостью он вспомнил Первых людей. Тех, что дали начало
и народу портойев. И к которым он сам не имел не малейшего
отношения. Потому что 90 лет тому назад родился в маленьком племени
ара на красавце Папаникее. И сам был исключительно ара –
мальчиком-дикарем, имя которого напрочь забыл. А вот возраст
помнил. И знал точно. Ибо всю жизнь мама говорила ему, что он
родился тогда, когда на остров прилетели фламинго. Их изумительные
розово-красные стаи прилетали на Папаникей и на Вададли ежегодно,
так что несложно было вести счёт годам.