— Я ничего...
Тычок в грудь оказался на редкость болезненным. Я грохнулся
спиной на песок, и мои пальцы наткнулись на что-то гладкое и
деревянное.
«Ведьма», родимая! Я сразу узнал торчащую из песка рукоять.
«Гардарика» изящно спасла не только меня, но и мое имущество.
Неизвестно, как я умудрился «выплыть», сохранив оружие — но выплыл.
Видимо, подразумевалось, что меня спас сам Ньерд, бог морских
глубин. И я непременно нашел бы «Ведьму», если бы хоть немного
осмотрелся после респа.
Навстречу устремившейся ко мне с валунов Айне я поднялся уже
с секирой в руках...
Секирой, которая также принадлежала Сигурду.
Страйк.
Десять из десяти.
Приз за сообразительность получает склаф Антор, Видящий, тэн
Фолькьерка.
Айна чуть замедлила шаг, увидев грозное оружие, но тут же
испуг на ее лице сменился мрачной решимостью. Она только тряхнула
русыми косами и снова пошла вперед. Убивать.
— Да подожди ты!
Надо было что-то делать — но не убивать же ее, в самом-то
деле! Я уклонился от одного удара, от другого, а потом взмахнул
«Ведьмой», разрубая хрупкое оружие Айны пополам. Она
выдохнула сквозь зубы, отшвырнула обломки и вытянула из ножен на
поясе здоровенный охотничий нож. Вот как? И что теперь? Снести
разбушевавшейся валькирии голову? Или дать зарезать себя, как
барана?!
Но иногда есть и третий путь. Другой вопрос, что в этом
случае приходится идти ва-банк.
— Я не враг тебе, Айна! — Я разжал пальцы. — Я был с
Сигурдом на берегах Империи, он просил отдать амулет тебе!
«Ведьма» выпала из моих рук и зарылась лезвием в песок.
Теперь я беззащитен. Никакого оружия — только те самые двенадцать
единичек Воли, которые оказались не по зубам ни епископу Утеру, ни
Рунольву, ни колдуну с драккара Рерика. Но хватит ли их, чтобы
успокоить разъяренную женщину, потерявшую любимого?
Хватило. Айна выронила нож, опустилась на колени и закрыла
лицо руками. Несколько мгновений я стоял, но потом все же сделал
шаг вперед.
— Я был с тэном Олафом и его хирдом, — тихо сказал я. — Но
уцелели только я и Хроки, сын Гриматера.
— Не смей мне лгать! — Айна подняла красное от слез лицо. —
Не смей произносить славное имя Хроки Гриматерсона, грязный
бродяга!