– Но подожди, я сам видел проект Врат: белые, аккуратные, под стать Пьедесталу, – Женя осекся и с сомнением посмотрел на покореженную конструкцию. – И они планируют ЭТО открыть на публике? Я, конечно, не митрополит, но, по-моему, здесь что-то не так.
Боровицкий широко усмехнулся, отвернулся от окна и прислонился к пульту.
– Как там? "На всё Воля Божья". Ну а если серьезно: наша задача запитать эту штуку. Стоит напомнить миру, что они многим обязаны науке, а не только этим, – он кивнул на дверь. – А по плану все идет, или нет – откуда нам знать? До этого еще никто не открывал Врата в Рай. Думаю, что даже если бы Он не задержался, Врата все равно бы создали. Зачем дожидаться смерти, чтобы попасть в Рай, если можно заглянуть туда при жизни? Удобно ведь!
– Не факт, что на стороне обрадуются гостям без стука, – заметил Женя.
– То-то и оно. Ладно, идём.
Он оттолкнулся от пульта и пошел к двери. Женя последовал за ним. Позади вспыхнула очередная молния, бросив на стену их причудливые тени. Инквизиторы сразу же закрыли за ними дверь и они вновь оказались в коридоре, залитом мертвенно-белым светом.
– Пойдем ко мне. Введу тебя в курс дел, господин заместитель, – Боровицкий, широким жестом, указал на дверь своего кабинета.
Женя рассеянно кивнул. По коридору, на ходу перебирая какие-то бумаги, шли двое лаборантов: парень и девушка. Девушка показалась ему странно знакомой. Женя уже, было, шагнул за порог вслед за Боровицким, но вдруг встрепенулся и вновь посмотрел на лаборантов: девушкой оказалась Оля! Он не сразу ее узнал из-за мешковатого халата и старомодных очков в толстой оправе.
– Ну, долго тебя ждать? – нетерпеливо проворчал Дмитрий Николаевич из кабинета.
– Да-да, – все так же рассеянно пробормотал Женя и шагнул за порог.
Перед взором метались какие-то неясные тени. Или это фигуры в темноте. Из грязно-лилового тумана выплывали неясные очертания почерневших строений.
Он пролетал над родным институтом. Все корпуса объяло яростное пламя. Среди них метались человеческие фигурки, крошечные с такой высоты. Какие-то розовые туши суетились среди огня и набрасывались на несчастных. Кажется, что он даже слышал хруст костей и треск разрываемой плоти. Его не покидало ощущение, что весь мир объят огнем. Что не осталось ничего, кроме красного пламени.