- Едрить, ты страааааашный, - сипло
протянул великан, скривившись от исходящего от твари зловонья, и
закашлялся.
Язык дернулся, вытянулся и раскрылся
на две горизонтальные половинки, каждая из которых была усеяны
тысячами треугольных зубов. Верхнюю часть половинки «языка» венчала
огромная, с тыкву размером чесночина, увидев которую, сержант
оскалился.
- Мама разве не говорила, что шапку
надевать надо?
Язык метнулся к лежащему человеку, да
только тот оказался слишком прыток для умирающего. Огромные ручищи
схватили ложноножки за глаза. Сержант, напрягая последние силы,
дернул на себя отвратительно склизкие трубки, защищаясь ими от
зубастой пасти. Пасть щелкнула и взвыла. Кнехт нанес удар кулаком
снизу вверх, чувствуя, как в глазах темнеет от боли. Кровавая каша
хлынула из пасти, краб загудел еще сильнее. Сержант размахнулся,
вынув свой огромный мачете, и вонзил его в небо верхней половинки
"рта". Лезвие воткнулось, застряв в нем. Краб попытался дернуться,
втянуть язык. Но могучие руки великана не дали ему этого
сделать.
- Давааааааай, - прорычал сержант, из
последних сил упираясь в скользящую под ногами траву.
Тихое «вжжжжжжж» донеслось откуда-то
из леса и с противным «дззз, бум, чавк» ворвалось оглушительной
болью в голове великана. Второе «вжжжж, дз, бм, чвк» он уже не
услышал, потеряв сознание от боли.
***
Леший смотрел в прицел и не мог
поверить собственным глазам. Огромная машина смерти, закованная в
броню, была повержена. Два точных выстрела
бронебойно-зажигательными патронами напрочь расколотили споровый
мешок твари, и та, наконец-то, рухнула, так больше и не поднявшись.
Невероятная радость, вперемешку с волнением затопила снайпера. Две
пули – и обе в цель размером с тыкву, почти с двух километров, из
далеко не самой высокоточной винтовки… Вот это он
выдал-то!..
Снайпер вытер пот, катящийся градом
со лба, вынул опустевший магазин, бросил его к остальным. За
несколько минут он отстрелял почти полторы сотни дорогущих, мощных
патронов. Каждый из них попадал в цель. Сперва он разворотил этой
твари клешню, которой краб защищался от смертоносных ос горожан,
затем меткими выстрелами перебил все «колени». Последние патроны он
приберег, видя, что с тварью что-то происходит. Когда она высунула
из своей щели в панцире огромный язык, наверху которого виднелся
тот самый споровый мешок, Леший понял, что не должен промахнуться.
Проблема была в том, что цель на такой дистанции слишком мала для
такой винтовки, рассчитанной на стрельбу до километра, да к тому же
постоянно двигалась, но он знал, что если тварь замрет хотя бы на
секундочку, а лучше на три, пока летит пуля, то он сможет попасть.
Именно он и никто другой сможет поразить эту ахиллесову пяту
огромной машины для убийства. Леший смог поразить цель, но смог ли
спасти напарника? Сержант не отзывался на радиовызов, не было видно
движения и в прицеле. Он не на шутку разволновался за этого
безумного и отважного мужика, без доли сомнения кинувшегося в
бой с такой громадиной. Сейчас Леший даже как-то уважительно
подумал о добродушном великане, с которым постоянно припирался и
ругался. Даже чуточку жалко стало этого весельчака, который по
какой-то иронии судьбы оказался в этом мире со смертельно
необходимым для него лекарством всего на четыре дня.