Леший направился к месту боя, гоня
прочь от себя плохие мысли. Этот мужик не так прост, чтобы помереть
вот так быстро. Снайпер верил, что этот чертов безумец, наркоман и
сектант обязательно выжил, и потому нужно было бы поспешить...
***
Приходил в себя Кнехт мучительно
тяжело. Первое, что он почувствовал, была жуткая боль, ворвавшаяся
в сознание яростной волной. Он поморщился, инстинктивно схватился
за больное место. Еле слышимый стон вырвался из его
груди.
- Тихо, тихо, - донесся откуда-то из
мрака мужской голос. – Успокойся, здоровяк…
Кнехт разлепил глаза. Тусклый свет,
окутывавший комнату легким полумраком, ударил по чувствительным
глазам словно кувалдой. Закрывшись левой рукой от палящего света,
сержант попытался приподнять правую руку. С трудом, но ему это
удалось. Чьи-то руки подхватили под локоть, мягко, но настойчиво
уложили обратно на кровать. Зрение стало приходить в норму, и
великан смог рассмотреть сидевшего рядом рыжеволосого паренька в
белом халате, сильно смахивающем на медицинский.Пареньку не хватало
сложенного на шее фонендоскопа для большей схожести с
врачом.
- Я сейчас позову твоего друга, -
улыбнувшись, проговорил рыжий и быстро встав, вышел из
комнаты.
Дверь, скрытая мятой ширмой,
скрипнула, выпуская паренька, и вновь скрипнула через пару секунд.
В комнате послышались мужские торопливые шаги. Огромная лохматая
тень закрыла собой источник желтоватого дрожащего огня, стоявшего
где-то у кровати.
- Очнулся, прид-дурок?! - донесся
грубый голос Лешего.
- И я рад видеть тебя, кочка, -
пересохшими губами прошептал великан. – Где я, что произошло, мы
победили?
Леший набрал в грудь воздуха и
медленно выпустил его через нос.
- Победили, - устало проговорил
наконец-то он, присаживаясь на стул рядом. – Ты мне скажи,
сержант... Ты правда такой дурной или прикидываешься? Ну,
куда ты попер на этого краба?
- Не гуди, - поморщился великан,
потирая лоб. – Победили же…
- Победили, - передразнил снайпер,
наливая стакан воды, протягивая его великану. – На, пей
давай…
Ослабевшей лапищей Кнехт поднес
стакан с водой к губами и влил его залпом себе в рот. Пустыня,
оказавшаяся на месте рта, радостно зашипела, и живительная влага
покатилась по пищеводу, однако по пути, казалось было, впиталась в
язык, так и не достигнув желудка.