Он раздумывал, не продать ли квартиру, но это имело бы для него необратимые последствия. В конце счастливых восьмидесятых, в период, когда у него были постоянная работа и довольно приличный доход, он стал присматривать себе собственное жилье. Бегал смотреть предлагаемое на продажу, но ему почти ничего не нравилось, пока он не наткнулся на мансарду в шестьдесят пять квадратных метров в самом начале Беллмансгатан[10]. Предыдущий владелец начал было обустраивать ее под квартиру из двух комнат, но внезапно получил работу в какой-то компании за границей, и помещение с наполовину сделанным ремонтом досталось Микаэлю недорого.
Он забраковал эскизы дизайнера по интерьеру и завершил работу сам. Вложил деньги в устройство ванной комнаты и кухни, а на остальное наплевал. Вместо того чтобы класть паркет и возводить перегородки, как планировалось, он отциклевал доски чердачного пола, выкрасил белилами грубые стены, а самые страшные места закрыл парой акварелей Эммануэля Бернстоуна[11]. В результате получилась квартира из одной большой комнаты: спальную зону отгородил книжный стеллаж, а столовая-гостиная разместилась возле маленькой кухни с барной стойкой. В помещении было два мансардных окна и одно торцевое, смотрящее в сторону залива Риддарфьерден, с видом на коньки крыш Старого города. Просматривались также кусочек воды возле Шлюза и ратуша. В сегодняшней ситуации на такую квартиру у него бы не хватило денег, и ему очень хотелось ее сохранить.
Однако даже риск потерять собственное жилье был далеко не так страшен, как ущерб, нанесенный его профессиональной репутации. Если ее и удастся когда-нибудь восстановить, на это уйдет немало времени.
Все дело в доверии. В обозримом будущем многие редакторы еще призадумаются, прежде чем опубликовать материал за его подписью. Конечно, среди коллег у него по-прежнему хватало друзей, способных понять, что он пал жертвой неудачного стечения обстоятельств, но у него больше не будет права ни на малейшую ошибку.
Однако больше всего его мучило унижение.
Имея на руках все козыри, он все-таки проиграл какому-то полубандиту в костюме от Армани. Не биржевому дельцу, а просто негодяю. Эдакому яппи с адвокатом-знаменитостью, который ухмылялся в течение всего процесса.
Почему же, черт возьми, все пошло наперекосяк?