— И вы просите меня оставить его в
покое? — ехидно спросил хозяин.
— Вы и ваши соратники сделали то же
самое — перевернули мир, — в тон ему ответил колдун.
— То есть, юный Кромлех устроит
революцию? — уточнил хозяин.
— Гораздо больше — он изменит
структуру мира. И это повлечет за собой множество изменений.
Например, Соединенные Штаты могут прекратить свое
существование...
Глаза хозяина заблестели, но он пожал
печами.
— Не могу сказать, что я понял, —
заметил он. — Но в любом случае, если верить вам, в этом молодом
человеке заключена большая опасность.
— Вы разумный человек, дон Хосе, и
должны понимать, что в любом случае он станет важным человеком для
вашей страны. Не стоит уничтожать то, что может в будущем принести
великое благо.
— Положим, — согласился хозяин. — Но
откуда вы все это знаете? Я понимаю — вы колдун, демон или кто-то в
этом роде... Но хотелось бы иметь реальные основания для
решения.
— Разве мое присутствие здесь не
убеждает вас, что я обладаю силами, превышающими возможности
обычного человека?
— И все же, — настаивал хозяин, —
хотелось бы знать, каким образом вы... видящие намерены
использовать этого юношу.
— Я и сам точно не знаю суть его
деяния, — признался индеец. — Но уверен, что лишь он способен
исправить деформацию, которую нанесло моей традиции вторжение
испанцев. Большего сказать не могу.
— И как же вы собираетесь меня
убеждать, если сами недостаточно осведомлены?
Дон Хуан вдруг ни с того ни с сего
снова разразился громовым хохотом. И — исчез.
А хозяин оказался рядом с журчащим
ручейком близ родного Гори и с криком радости погрузил в него
голову, начисто забыв про ночного визитера.
Но когда он проснулся — по
обыкновению, ближе к полудню, он прекрасно помнил дона Хуана. Более
того — ясно сознавал, что это был вовсе не причудливый сон. Во
всяком случае, не совсем сон.
Первое, что он сделал — вылез из-под
одеяла, босиком шагнул к столу, схватил бутылку боржоми и припал
прямо к горлышку.
Мысли прояснились.
Он пошел в ванную комнату, вышел
оттуда в халате, включил плитку, вскипятил чайник и заварил
чай.
Сидел, прихлебывая и глядя в пол.
Потянулся за папиросой, но потом
хмыкнул, встал, подошел к тумбочке и извлек из ящика первую
попавшуюся из своей обширной коллекции трубок. Долго набивал ее
табаком, добытым из раскрошенной сигары. Раскурил и с наслаждением
затянулся. По комнате расползлись прозрачные космы ароматного
дыма.