- Щенки! – гаркнули чуть не над ухом.
Девушка чуть не подпрыгнула, оглядываясь в панике: где – щенки?!
Не раздавить бы! Но заметила только льнущего к её ногам Шороха и,
подёргав ладонь, заставила Артёма оглянуться и отпустить её руку.
Подняла волчка, чудом не затоптанного, – ощутимо виноватая: совсем
забыла о нём в суматохе!
«Щенками» оказались они двое и ещё человек десять новичков. Их
быстро провели ближе к стене, где «щенков» дожидался свой командир
– невысокий, но крепкий, бритый налысо мужчина, лет чуть за сорок,
чья нижняя губа слегка отвисала – раздражённо и даже скептически,
когда-то давно раздвоенная режущим предметом. Рита ещё успела
удивиться: у них здесь такие целители, а он – с таким шрамом! Потом
решила, что он, наверное, слишком поздно попал в руки целителей…
Потом думать стало некогда.
Тенями везде мелькающие мальчишки, служители конюшен, помогали
сесть на лошадей тем, кто не сразу показывал своё умение
управляться с животными. Но главное – они подводили лошадей. Так
что, пока остальных новичков опрашивали, Артём помог взобраться в
седло Рите и сел сам. Лошади оказались довольно спокойными на фоне
всеобщей тревоги. И девушка, сама успокоившись, быстро поёрзала в
седле, приноравливаясь к его форме и к посадке на нём. Вспомнив
прошлый год, она натянула на ладони края рукавов, чтобы шершавые
поводья не резали кожу, и даже мельком пожалела, что не сообразила
взять перчатки.
Далее они цепочкой уже по пустому внутреннему двору проехались,
привыкая к движению, и следом за своим командиром-«скептиком»
выехали за пределы казармы. Здесь им велели выстроиться парами.
Сначала быстрой рысцой по утренним, пустым ещё и гулким улицам
сонного города, потом проехались по переулкам и, наконец, по
дороге, ведущей мимо той самой стены. Рита ещё оглянулась на
Артёма. Тот кивнул. Они присмотрелись ко всем из своего отряда –
нет, никто не оглянулся на стену, когда проезжали площадь… Она и
впрямь для всех невидима. Кроме них двоих. И Шороха, который, чуть
только стена оказалась в их поле зрения, тут же повернул к ней
морду и смотрел, пока та не пропала из виду. И у Риты даже сердце
вздрогнуло: а слышит ли неизвестный маг боевую тревогу? Каково ему,
знающему, что вот сейчас мимо проезжают всадники?.. Одиночество…
Пусть бы псы его не тронули… Да и… Рита сдержала слишком глубокую,
по-бабьи, жалость: да и жив ли он с ночи?