Челеста ехала на лошади бок о бок с его конём и тоже молчала,
только изредка враждебно косилась.
Из переулка они выехали на улицу, с которой открывался вид на
битву, и тут же въехали в следующий. Здесь ненадолго остановились.
И продолжающая молчать Челеста, словно спохватившись, концами
палантина завязала Рите лицо. Полностью. Девушка с трудом
удержалась, чтобы не пожать плечами: не хотят, чтобы видела, куда
едут? Она и так города не знает… Впрочем, потом появилась мысль: не
хотят, чтобы посторонние видели, кто с ними. Заодно – напугать её
ещё больше. Человек, насильно слепой, лишённый знания, что и кто
вокруг него, чувствует себя беззащитным. Ишь… Умело запугивают.
Сначала она старалась не прикасаться к всаднику, сидела,
выпрямившись. Но спина быстро устала – и от излишней напряжённости,
и от неудобной позы. Плечи одеревенели от боли. Чувствуя
беспомощность, Рита злобно скривилась и расслабилась, прислонившись
к всаднику, тем более что он всё равно придерживал её за живот
одной рукой. Спина медленно «отходила», и девушка ощутила даже
благодарность к молчаливому мужчине, который не хмыкнул и никоим
другим образом не прокомментировал её усталость. Ведь, скажи он
только слово, Рита немедленно бы отпрянула от него. Строптива не по
ситуации – горестно подумалось о себе, пока вслушивалась в движения
своего похитителя.
Вскоре она начала различать, когда они ехали между домами, а
когда выезжали на открытое пространство. Глуховатый перестук копыт
по камням мостовой с эхом от стен чередовался со звонким коротким
цокотом на перекрёстках и площадях. Потом начали появляться звуки,
свидетельствующие, что всадники проезжают достаточно оживлёнными
улицами. Переговаривались издалека люди, грохотали разболтанные
колёса телег, рассыпающийся топот явно принадлежал группе
всадников, куда-то мчащихся. И Рита в очередной раз брезгливо
подумала: «Кому-то война – игрушка, а кому-то смерть… Это ж надо:
младшему братишке не хватает солдатиков – и он прорывается в город,
а старший брат заботливо подставляет своих солдат, чтобы война не
прервалась, пока народ не проникнется любовью к Светлому князю!
Светлый… урод!»
Мысль застряла в мозгах и наполнила ненавистью. Зациклила на
ненависти… Рита изводила себя ею, пока не услышала, как недалеко
залаяла собака. И выдохнула. Как там Шорох? Сумел ли добраться до
Артёма? А остался ли жив в той буче Артём?.. А потом
сосредоточилась на другой праздной, но неотвязной мысли: и как
потом объяснят её исчезновение? Понятно, что отправили лошадь без
всадника снова к месту стычки. Но притом, что вокруг много сильных
магов, вряд ли сумеют доказать, что она погибла в схватке с войском
Тёмного брата… Или даже объяснять не будут, куда она пропала? До
такой степени привыкли к безнаказанности?