Петрович оказался человеком, на мой взгляд, мудрым и немногословным. Расстояние, которое в мирное время заняло бы не более пяти часов, мы от макеевской станции Унион до станции Дебальцево преодолевали больше недели. Было много неожиданных остановок, мы пропускали военные составы, которые шли на запад, к фронту, и составы с эвакуированными людьми, ехавшими на восток. Мы видели, как те составы не раз бомбили немецкие пикирующие бомбардировщики и обстреливали «Мессершмитты» на бреющем полете.
По дороге пришлось голодать, ибо на станциях ничего съестного нельзя было купить ни за какие деньги.
Однажды ночью, остановившись у закрытого для нашего состава семафора перед станцией Дебальцево, мы увидели зарево пожара. Петрович, знавший эту дорогу как свои пять пальцев, сказал:
– Должно быть, немец разбомбил здешнюю тюрьму. Она от железной дороги в двух или трех километрах.
– А что с заключенными, дядя Петрович? – спросил я.
– Одни, наверное, погибли, другие – те, что уцелели, дали деру, кто на восток, а кто и на запад, к немцам.
Мы стояли в ожидании сигнала семафора около двух часов. За это время к нам «пожаловал» новый пассажир. Он, словно призрак, явился вроде бы из ниоткуда: мы обнаружили его сидящим на куче угля в тендере. На вид ему было лет около сорока. Судя по его внешности: борода, стрижка, татуировки на обеих руках, я сразу почему-то подумал, что он один из тех заключенных, которые, как сказал Петрович, дали деру на восток. На вопрос, откуда он, пришелец ответил:
– Чернорабочий с завода. Завод частично эвакуировали в сторону Сталинграда, а частично разбомбили. Разбомбили и общежитие вместе со всеми шмотками и документами. Я с трудом успел выскочить в чем был. Доберусь до Сталинграда, зарегистрируюсь в ихнем военкомате.
Услышав, что Петрович обращается ко мне, называя меня Никласом, пришелец удивился и спросил:
– Откуда такое имя?
– Так записано в моем свидетельстве о рождении, – ответил я.
– А меня зовут… Юлий Цезарь, – неожиданно заявил нам, криво усмехнувшись, пришелец.
– Как римского императора? – с усмешкой спросил Петрович.
– Век свободы не видать – правда! – ответил Юлий Цезарь.
– А отчество?
– Отчество? Отчество мое… Клеопатрович!
– Странно! – заметил я. – Цезарь – имя римское, а Клеопатра – египетское.
Заметив неладное, Цезарь быстро нашелся: