Мои логичные доводы произвели на
призрака неизгладимое впечатление. Он вытаращил глаза и даже
немного потерял форму.
— Что? У Варсонофия был кривой нос,
чтоб ты знала! — заорал он так, что я от испуга чуть не свалилась с
кровати. — И ноги тоже кривые! Да он вообще никакой не святой! Так,
сплошная профанация! Меня давно так никто не оскорблял!
— Мне он тоже не нравится, — скромно
вставила я. — Но предложение осквернить могилу в монастыре говорит
против вас.
— Я не предлагаю ничего осквернять.
Нужно взять косточку со скелета, валяющегося в потайном ходе, —
чуть остыл призрак. — А потом заменить в ларце. Замену никто не
заметит. Где здесь можно углядеть осквернение, огонек?
— А скелет чей? — подозрительно
уточнила я.
— Да бегал тут один через потайной
ход к монахине, пока его ловушкой не придавило. — Я вздрогнула, что
Франциском было понято совершенно неправильно. — Давно бегал. Там
даже одежды уже не осталось. Чистые кости. Совершенно чистые и
сухие. Тебя, как магичку, они пугать не должны.
— Меня кости не пугают. Сами по себе.
А вот в сочетании с ловушками… Если меня придавит ловушкой,
получится уже четвертый вариант, даже хуже третьего.
— Я в этом не заинтересован, огонек,
— снизошел Франциск. — Проведу. Мне нужно отсюда выбраться.
Я задумалась. Выйти наружу, снять
блок и отсидеться пару месяцев — заманчиво. Но доверять
постороннему призраку? Тетя показала, что никому доверять нельзя:
даже близкие люди предают. А с призраком мы сблизиться не успели,
более того — он вообще не человек и логика у него непонятная.
— А вам какая разница, где
появляться?
— Как это какая, огонек? Меня за
столько лет тут ни одна душа не видела и не слышала. С одной
стороны, удобно — смотри и слушай что хочешь, с другой — смотреть и
слушать тут нечего, а поговорить не с кем. Кстати, беседа твоей
тетушки с настоятельницей была весьма занимательной.
— И о чем они говорили? — как можно
незаинтересованнее спросила я.
Почему-то я была уверена, что тетя не
могла всерьез рассчитывать запереть меня в монастыре, ее цель —
выдать племянницу за Антуана. И что бы она ни говорила про мое
наследство, мы обе знаем, что, если мне в голову придет блажь
посвятить жизнь Богине, оно отойдет монастырю, а отнюдь не
Жану-Филиппу. Так что все это пустые угрозы. Наверное.
— О тебе, разумеется. Жаловалась на
твой сложный характер и сожженные занавески в твоей комнате. И что
жениху приходится общаться с тобой с активированными защитными
артефактами, — призрак хохотнул. — Он такой страшный?