Среди общинников были и епископы, игравшие совершенно особую роль. Как представители высших социальных слоев, они вносили новое начало в жизнь и общественный строй первых христиан.
Это были наиболее богатые члены таких сообществ, которые, естественно, пытались захватить власть в свои руки. Епископы стремились оттеснить пророков и учителей, чей дар казался им сомнительным, и встать во главе общины, поскольку они обладали правом сильнейшего и к тому же самого богатого и мудрого владыки. И им это удавалось.
Так постепенно формировалась первая церковная организация, возглавляемая епископом. Такой уклад жизни в христианской общине вытеснил старый, с харизматиками и пророками.
Однако собственных обрядов и культов христианским общинам пока что не хватало, поскольку слишком мало прошло времени с момента появления новой религии, естественно, еще не успевшей выработать своих неоспоримых традиций, которые признавались бы всеми последователями веры. Значит, такие традиции должны были откуда-то прийти. Наиболее близким и пока еще окончательно не забытым оставалось язычество.
Как известно, христианство многое заимствовало из языческих обрядов тех стран, где оно постепенно захватывало власть. Смешиваясь с наиболее древними представлениями тех или иных народов, новая религия только укреплялась в их среде. И такая судьба была уготована не только христианству, но и всем другим мировым религиям, пришедшим на смену язычеству.
Епископы постепенно привлекали в христианство языческие представления и законы, в том числе и закон о «божественной собственности», близкий и понятный всем последователям религии. Его суть заключалась в том, что боги языческие, а теперь и единый христианский Бог мог обладать всем, что преподносилось Церкви в качестве пожертвований и даров. Все, что входило в церковную собственность, принадлежало самому Христу, а значит, становилось неприкосновенным и не могло отбираться или быть подаренным.
Новая организация изменила и само представление о церковной власти, которое также вырабатывалось постепенно, по мере развития церковной иерархии. Теперь власть превратилась в предмет культа. Все, что так или иначе было связано с Церковью, с ее служителями, считалось одним из христианских таинств.
Такое же представление было перенесено и на церковное имущество. Все поместья и земли принадлежали Богу, все должности также были производными его воли, а потому не подлежали обсуждению.