Еще через секунду выбежал сам Канцеляров в своем тесном кургузом костюме, белой сорочке с нелепо торчащими углами воротника и радужном галстуке, огромном, как гладильная доска.
– Наконец-то! – воскликнул Канцеляров, радостно приподнимаясь на носках, но не решаясь меня обнять. – Я думал, ты забыл и уже не приедешь.
Ах ты, Господи, а ведь я действительно запамятовал, что у него сегодня день рождения. Да и не знал никогда. Впрочем, конечно, не подал виду, что не знал и удивлен. Похлопал себя по карманам, выудил единственно ценное, что у меня было – элегантную серебряную зажигалку, купленную когда-то под настроение. Лаконично протянул Канцелярову.
– Подарок. Канцеляров просиял еще больше, пролепетав:
– Так ведь я не курю… Господи, я забыл, что он еще и не курит.
– Ну так будешь давать прикуривать красивым девушкам, – сказал я, подмигивая Адели. Глядя на нее, мне навязчиво лез на ум до идиотизма наивный и эмоциональный, хотя и трогательный рассказ Канцелярова. Умственно отсталая, но жадная до секса, соседка сделала его мужчиной. Он же, побывав между ее потрясающе огненными чреслами и в потрясении чувств, убежал прямо среди ночи из дома, долго бродил в близлежащей лесополосе, то и дело останавливался, расстегивал штаны, доставал член, снова и снова с восторгом рассматривал его в лунном свете, находя все признаки того, что отныне обладает членом настоящего мужчины… А произошло это, между прочим, совсем недавно, в начале лета. То есть моему восторженному другу-девственнику в этот момент было не двенадцать, не шестнадцать и даже не восемнадцать, а полных двадцать восемь лет.
– Спасибо, спасибо, друг, – бормотал счастливый Канцеляров, щелкая зажигалкой, чуть не со слезами на глазах, и, обернувшись к гостям, гордо сказал: – Он меня ужасно любит! – В приливе чувств даже поцеловал зажигалку, поместил ее во внутренний карман пиджака – поближе к сердцу, бережно прикрыл ладонью.
У меня же в глазах все еще был туман. Я разглядел каких-то его пожилых родственников, обношенных и говорливых, сидевших за столом и при моем появлении начавших, скрипя стульями, подниматься.
Я наконец обнял Канцелярова, он обнял меня. Даже лобызнул в щеку, как собака, успев обнюхать. А лобызнув, воскликнул:
– Изумительно! Вы только понюхайте, как должен пахнуть настоящий мужчина! Какая у него бесподобная пена для бритья.