– Карамзин?
– Карамзин. Не изобретал он никогда никакого «ё».
– А памятник в Ульяновске?
– Вполне заслуженный памятник. Однако буковку изобрела княгиня Дашкова. Тогдашний министр культуры.
– Но первую книжку-то…
– А первую книжку с буквой «ё» издал Дмитриев. А вся слава – Карамзину! Везде одно и то же, Вячеслав, везде и всегда… Так что добро пожаловать в наш маленький серпентарий.
Тут совершенно некстати сотовый телефон Славика заиграл «Мурку». Звонил Мыльный. Пришлось извиниться и выйти в коридор. Там было дымно и людно – народ подтягивался на литстудию. Славик выбрался в вестибюль, где выслушал совершенно несущественные, на его взгляд, установки начальства и собирался уже вернуться в зал, когда из распахнутой двери приёмной раздались звуки, несколько неожиданные для обители муз.
Заглянул краем глаза. В приёмной какой-то сильно подозрительный тип (вылитый доктор Лектор из «Молчания ягнят») лапал яркую блондинку, а та с визгливым хохотом била его по рукам.
– Исаич! – кричала она. – Ты – старый сатир!
– Это верно, – с довольным марсианским уханьем отвечал тот. – Я – мужик юморной…
* * *
Народ тем временем помаленьку перемещался из коридора в зал, а кое-кто и в примыкающий к залу барчик. Кажется, не соврал Пётр Пёдиков: были здесь и малолетки, и зрелые дамы, затесался даже какой-то бритоголовый отморозок. Похоже, музам было наплевать не только на возраст, но и на социальный статус тех, кого им припало посетить.
Потом внезапно открылась дверь бара, и на пороге возник уже знакомый читателю Сергей Овсяночкин.
– Первое наше заседание, – скорбно известил он, воссевши во главе стола, – совпало, к сожалению, с печальным событием. Предлагаю встать и почтить молчанием поэта Николая Пешко. Трагически погибшего.
– А кто это?
– Понятия не имею. Говорят, приходил на студию.
Зашушукались встревоженно.
– Кто такой?
– Чёрт его знает…
– А что значит «трагически погибшего»?
– «Трагически погибшего» – значит, от руки маньяка, – сухо пояснил новый руководитель литстудии.
– А-а… Того? Который «ё»…
Загремев стульями, встали, примолкли. Сели.
– Тем не менее жизнь продолжается, – вмиг повеселевшим голосом объявил Овсяночкин. – Предупреждаю сразу, блин: за ассонансы буду убивать.
– Ассонансы – это что? – тихонько спросил недоучка-филолог Вячеслав своего нового друга Петра.