– Куда мы едем? – спросила она, одергивая платье.
– Сюрприз, – рядом с ней стал часто улыбаться. Вижу восторг в ее глазах, смущенную улыбку. Хочется видеть ее такой чаще.
За несколько метров до места прошу разрешения завязать глаза. Геля сомневается.
– Верь мне, Геля. Я не сделаю ничего такого, что тебя смутит, – она кивает. Поднимаемся на лифте, выходим на украшенную фонарями крышу.
– Можно уже смотреть? – Геля в предвкушении, облизывает губы. В грудной клетке ёкает. Снимаю повязку.
– Боже, Кирилл! – она прикрывает рот ладошкой. – Это чудесно! – мы заходим под купол, посередине стоит накрытый стол. Подаю знак, и играет саксофон.
– Позволь пальто.
– Я не замерзну?
– Здесь отапливается.
Снимаю пальто и жмурюсь, мне хочется накинуть его обратно. На Геле короткое белое платье с длинными рукавами. Спина голая, я вижу острые лопатки, ниточка позвоночника, я могу пересчитать каждый позвонок. Такой наряд не предполагает наличие белья!
«Мертвые курицы, кишки, голая бабушка». Пытаюсь унять желание, если я на нее сейчас накинусь, то потеряю последний шанс, она и так обо мне не лучшего мнения. Оправданно. Наливаю ей шампанского, себе сок. Выпивка в моем возбужденном состоянии не лучший выход.
Геля мечтательно смотрит на простирающуюся Москву, тысячи огней сияют, на небе блестят звезды. Я далеко не романтик, но даже я впечатлен.
После ужина предлагаю ей потанцевать. Геля обнимает меня за шею, кладу руку ей на талию, касаюсь голой кожи руками.
– У тебя красивый костюм. Это Доменико и Стефано?
– Да.
– Ты разбираешься?
– Я дизайнер, обожаю этих итальянцев.
– Я думал, ты будущий юрист.
– Да. Это желание папы. На самом деле я хочу открыть свой салон. У меня есть несколько идей. Это платье мое, кстати.
– Ты полна сюрпризов, Геля,– ее щечки краснеют, она опускает глаза.
– Расскажи о себе? Ты с родителями живешь?
– Да, с отцом.
– А мама? – надо быть с ней откровенным, но как же трудно говорить о нерадивой родительнице.
– Она бросила меня, когда мне было восемь лет.
– Прости. Моя мама умерла, когда мне было четыре. Отец женился на другой через год.
– И как тебе мачеха?
– Она хорошая, всегда меня поддерживала, возила на кружки по рисованию, кройке и шитью. Именно тогда я решила, что хочу связать свою профессию с этим.
– Но папа против?
– Да. Он меня в этом не поддерживает. Говорит, что если стану юристом, то он поможет мне с салоном, – по Гелиной коже бегут мурашки.