– Князь, – обратился Владислав IV к своему секретарю. – Принесите «привилегию».
Ротмистр подошел к карете, открыл кованый сундучок и извлек оттуда небольшой пергаментный свиток.
– Свободны, князь, – усталым жестом отослал его в сторону шатра король.
С этой минуты на холме они оставались вдвоем – король и коронный канцлер. Слуги, охрана, повара суетились за небольшой рощицей, где для них уже были поставлены три шатра – небольших, неприметно серых.
– Прежде чем я что-либо скажу вам, князь, ознакомьтесь с этим письмом, – передал Владислав IV список канцлеру.
К своему удивлению, Оссолинский обнаружил, что «Королевская привилегия» предназначалась для гетмана запорожских казаков. Причем имя гетмана не указывалось.
– Однако на Запорожье сейчас нет избранного гетмана; казаки пока что остаются, как они сами называют это состояние, «сиротами, да сиромахами-безбатченками», – не удержался он.
– Там все еще нет гетмана, признанного королем и сеймом Польши, – уточнил Владислав.
– Именно это я и хотел сказать, – дипломатично прокашлялся коронный канцлер, как делал всегда, когда следовало без лишних слов признавать свою оплошность.
– Что значительно хуже, чем если бы его не было вообще, – добавил король. – Впредь мы должны заботиться, чтобы Запорожье ни на один день не оставалось без гетмана, не имеющего хоругви и булавы, полученные из рук польского короля.
– Но если это произошло, вина в том не Его Королевского Величества, а канцлера, – спокойно, с чувством собственного достоинства признал Оссолинский. Он не раз поражал короля тем, что, в отличие от многих других подданных, умел вот так спокойно, с достоинством, не только признать свою вину, но и взять на себя ту часть ее, которая, несомненно, будет отнесена Богом на долю монарха.
На сей раз «Королевская привилегия» оказалась более чем щедрой. Численность реестрового казачества увеличивалась с шести до двенадцати тысяч, при этом возвращались или подтверждались все привилегии, которые ранее были дарованы казакам Владиславом IV или его предшественниками. Повышалось и денежное довольствие не только старшин, но и рядовых казаков. Королевская казна выделяла огромную сумму денег, вполне достаточную для того, чтобы казаки могли соорудить и вооружить не менее шестисот легких военных судов, так называемых чаек, экипажи которых не только могли бы сдерживать натиск турецкого флота в устье Днепра, но и совершать походы к анатолийским берегам.