Он прервал работу и откинулся на спинку походного кресла.
«Увидит ли когда-нибудь свет это твое летописание? – с тоской подумал он. – Стоит ли оно того, чтобы обрести очертания и дух книги и оказаться на полке рядом с трудами античных авторов, а также Шекспира, Венсана… [11] Кто знает, вдруг тебе вообще не следовало браться за это?»
Смущало Шевалье и то, что, как ему стало известно, военной славой и бытом казаков настойчиво интересуется другой француз, инженер де Боплан. Но Боплан длительное время живет в Украине и даже построил почти рядом с Сечью крепость. Ему легче. Если книгу [12] Боплана и постигнет неудача, то на этой земле останутся десятки возведенных им крепостей и замков, которыми инженер восславит не только себя, но и все искусство французских фортификаторов. Древнее искусство, которому завидуют мастера многих стран.
«А что оставишь миру ты, бродячий историограф и философ? Но, с другой стороны, у тебя нет выбора, – жестко внушил себе Шевалье. – Ведь понятно, что тебе не дано – тебе уже вообще не дано – когда-либо создать проект крепости или замка, поразить Париж трагедией, за право постановки которой передерутся лучшие театры Европы; возглавить войско, выступившее против испанцев или осман. Единственное, что ты можешь оставить – что ты, в самом деле, пока еще способен создать и оставить после себя, – так это свои записки о Стране Скифских Могил. Но тогда какого дьявола ты пытаешься испытывать судьбу? Сиди и работай! Денно и нощно работай! И да озарит тебя звезда вечного путника».
– Госпожа графиня, Коронный Карлик уже явился, он здесь, у наших ворот!
Клавдия д’Оранж чуть приподняла голову, но остальная часть тела, зажатая телами драгун-шведов, отданных ей королевой Марией Гонзагой в телохранители, все еще оставалась во власти двух предававшихся экстазу любви мужчин, и силы для того, чтобы что-либо ответить служанке, у нее уже не хватало.
– Вы слышите меня, госпожа графиня? – насторожилась служанка, и по силуэту ее, вырисовывающемуся на фоне занавеси из красного китайского шелка, д’Оранж проследила, как девушка вцепилась в ткань руками и даже уткнулась в нее лицом, хотя голос по-заговорщицки приглушила.
– Встреть его. Встреть и задержи, – почти простонала графиня, припадая к холодному плечу белокурого любовника, к которому была обращена лицом. Жаркое дыхание второго она слышала у себя на шее, и вцепившиеся в нее руки вот-вот должны были растерзать ее грудь. Но только одного опасалась она сейчас – как бы этот скандинавский изверг не вгрызся своими по-слоновьи белыми, крепкими зубами ей в шею.