а туда, где Запад ходит в пациентах педиатра
аутистом.
он всё знает.
ну, само собою, кроме,
как прожить вот эти сутки,
чтоб убили только завтра.
* * *
Марина – монстр
по обе
стороны
добра:
по эту сторону все божеские смыслы,
по ту –
звериный вой
* * *
ужас жизни
приходит не во сне,
когда нет сил бежать,
а во время бессонницы,
когда силы есть,
но бежать некуда
* * *
из двух первичных чувств,
подмеченных Шаламовым на зоне –
злости и равнодушия –
только злость.
на равнодушие нет времени.
* * *
«Не переставая стыдно за свою жизнь… Я сам себе гадок и противен».
(Лев Толстой, январь 1910 г.)
сегодня не фартит.
не жизнь – сплошная лажа.
дела белы как сажа.
лишь ненависть саднит.
таков мой жалкий день,
убогий длитель тела.
сознанье отлетело.
в уме обид плетень.
и только граф Толстой
(о, путь сравненья сладок!)
всё пишет, что он гадок,
спасая подвиг мой.
* * *
опять стою в метро
смотрю в туннель
а из туннеля смотрят кровь и баня
и свет в конце
свет в красноватой мгле
там ширится звезда, её несет в стволе
купец калашников,
всемирный дядя ваня
Мотольская больница в Праге
1.
я совсем заболел
ждет меня трансформация, вроде
всероссийской крестьянской реформы:
свобода, но без земли
и еще двухголовый орел
(в нем черно́быльский ангел, в уроде)
ну и санкт-ленинград –
слабым отсветом в звездной пыли
2.
стали мерять давление,
а давления нет.
всё что есть – настроение.
непонятный предмет.
всё что есть – испытание
чьей-то странной судьбой:
одиночки, дознания,
их конвейер тупой,
зоны зависти, пропасти
беспричинной хандры,
выпадение в области
абсолютной муры,
а потом та nemocnice[2],
где краткость дня
постепенно становится
длинней меня.
3.
еще жив, а уже привязали бирку
вон, висит на правом запястье
отправляюсь на остров блаженных,
увижу Кирку[3],
пару свиней, испытывающих счастье,
всех героев греческого аго́на,
и себя – гения плагиата –
не выходя из вагона,
проезжая долиной Иосафата[4]
…аle ne teď![5]
не сегодня…
брошена сходня
с лодки на берег
есть еще время
есть еще дом
входит вестник ре-анимации,
говорит: «шалом!»…
да нет,
это saniťák говорит jdeme[6]
* * *
всё проще дни
всё чаще ночи
всё дольше отдых у обочин
всё больше мы одни
ты счастлива, что всё так просто:
цветы растут, болезни роста
приходят к ним, и ты одна
судьбою им дана
так протекает в этом Лимбе[7]
жизнь беззаконных человек
их головы сияют в нимбе
им песнь поют битлы в наушник