И не хотел тюремную решетку получить в подарок.
По вечерам отец к любимой дочке заходил,
А на ночь двери на замок крепчайший закрывали.
Кругом охрана грозная – приказ не спать им был.
За это головою собственною отвечали.
Тот замок был построен на обрывистой скале,
К нему вела единственная горная дорога,
К окну ее лишь только птица залетала в солнечной голубизне,
Отец почти не волновался – слава Богу.
Но вот однажды ночью в страхе побежал он к дочкиной двери,
В пути дрожал от проникающего страха,
И, устремившись к двери, крикнул страже: «Отвори!»
И пот по лбу и по спине, вся мокрая рубаха.
Открылась дверь скрипучая в ее покой,
Она спала – освещена луны сияньем,
Струились волосы ее роскошною волной,
Она была во сне неописуемым очарованьем.
Ушла тревога, потеплело сердце у отца, и отошла беда.
И счастье вдруг безмерное всю душу охватило.
Хотя какое-то предчувствие охватывало иногда,
И для охраны дочери он делал все, что было в силах.
А время шло – в один прекрасный день
Ключом огромным дверь открыл – о, Боже,
Лаура голая лежала – смятая постель,
Роскошных нет волос – задушена была, похоже.
В тревоге Франция – подняты города,
И потекли солдаты по ее дорогам,
Приказ – найти во что бы то ни стало подлеца,
В соборах тысячи молились, ожидая помощи от Бога.
Теперь представьте все отчаянье отца:
Любимая мертва и не вернется боле.
Убийца на свободе, радостна душа у подлеца,
А у него душа вся разрывается от боли.
А что же наш герой – где он?
А он в пути, объятый счастием безмерным,
Теперь в его 13-м флакончике тот эталон.
Которого добился все ж убийством непомерным.
Луга, поля, такая рань – такая тишь,
Душа его вся в радости трепещет, утопает.
А совесть – совесть, что же ты молчишь,
А совесть умерла, объятая гордыней. Он ее не знает.
Свершилось: во флаконе жизней сорока экстракт,
Да плюс к нему один – главнейший.
А все досталось не за просто так,
Какою кровью он добыт и головой умнейшей.
Он в роковой флакон последнюю добычу влил,
Он без дыхания упал в «нирвану».
Он понял, власть в его руках – ее добыл.
Он победитель – первый над людьми без всякого обмана.
И вдруг был окружен солдатами – куда флакон,
Тут мысль работала отчайно,
Один лишь путь куда – ох, не удобен он,
А сохранить все надо, хоть и боль необычайна.
И схвачен был, и отвезен в Париж,
Столица радостью охвачена безмерно,