– В кино можно показать все, что угодно. В действительности многое иначе. Я всегда жил вместе с отцом и не помню, чтобы он ночевал вне дома, кроме командировок, конечно. Домой он, естественно, никого не приводил. Другое дело, если подобным можно заниматься в рабочее время.
– А разве нельзя, если очень захотеть?!
– Если очень захотеть, то да, но ведь и ограничения были большие… Отец с исключительной ответственностью относился к возложенным на него обязанностям, пристально следил за выполнением каждого решения. Времени для утех почти не оставалось.
– А внебрачных детей у Лаврентия Павловича не было? – Однажды отец познакомил меня с маленькой симпатичной девочкой и сказал: «Ты – взрослый парень и должен знать: это твоя сестра!». В ответ я ему предложил: «Давай удочерю!» Он рассмеялся: «Не фантазируй… У нее есть мать!»
– Лаврентий Павлович заботился о них?
– Безусловно. Но мама ничего об этом не знала.
– До самого конца?
– Да, до конца дней своих… Я никогда не обмолвился ни одним словом… И следил за судьбой девочки: сестра все-таки! Но поскольку они жили в гораздо лучших условиях, чем я мог предложить, то я не навязывался…
– Мать вашей сводной сестры жива?
– Да. Она оказалась совестливой женщиной: всем визитерам, предлагавшим ей написать разоблачительную книгу о Берия, указывала на дверь.
– Вы поддерживаете с сестрой связь?
– Нет, я решил так: если она захочет, то всегда сможет меня найти. Материально она вполне обеспечена, и грузины ее постоянно поддерживают.
– Она намного моложе вас?
– Она ровесница моей старшей дочери. Считает себя грузинкой, хотя и носит русскую фамилию.
– Замужем?
– Развелась.
– Батоно Серго, мы говорим о грузинском периоде вашей жизни. Давайте завершим эту часть беседы…
– Кажется, я не упомянул о том, что закончил семь классов немецкой средней школы, организованной тбилисскими немцами. Все предметы преподавались на немецком языке, однако грузинский язык и литературу изучали в полном объеме.
– Немецким языком овладели хорошо?
– Я овладел им еще в дошкольном возрасте.
– Вас обучали целенаправленно?
– Да. Родители очень хотели, чтобы я знал иностранные языки, поэтому с четырех лет изучал немецкий, с пяти – английский. Этими двумя языками владею в совершенстве.
– В этой школе учились дети простых смертных или… – Школа была самая обыкновенная, никакой элитарности. «Элитарность» сводилась к тому, что в 1937 году большинство учеников осталось без родителей.