Каждое движение лича полнила магия. Тщательно
сберегаемая где-то в пустом межреберье, она сейчас щедро
выплёскивалась, тратилась, и, наверное, чудовище можно было бы
измотать, если бы не его слуги.
Что он сделал с ними, этот лич?! Какое заклятье
набросил, да так быстро и ловко?!
…Уклоняясь, он отступал. Они могли бы долго играть
так с этим давно мёртвым чародеем — однако тут вмешался сэр
Конрад.
Достойный отпрыск рода вер Семманусов ухитрился-таки
справиться с чёрной жижей мертвяков, наповал валившей его людей, и
сумел подняться. Сияние в его кулаке угасло, однако сэр рыцарь либо
не заметил, либо не почувствовал.
— Во имя Господа!.. — завопил он, бросаясь вперёд с
занесённым мечом.
Что ж, он, по крайней мере, не был
трусом.
Однако один храбрый глупец, бывает, наделает больше
бед, чем сотня умных трусов.
Сэр Конрад вкось рубанул в шею отставшего мертвяка,
того самого, с пробитой спиной — лезвие засело в отвердевшей плоти,
эфес вывернулся из руки рыцаря, и сам он поскользнулся на чёрной
жиже, растянулся, вскрикнул.
Неупокоенный с мечом в шее развернулся и рухнул
сверху прямо на молодого лорда, растекаясь кашей и теряя
форму.
Однако вер Семмануса защищало и что-то ещё, помимо
доспехов.
Идиотская улыбка ещё играла на распухших и
потемневших губах мертвяка, а тягучая слизь уже начала гореть,
распространяя отвратительный смрад, словно кто-то накрыл костёр
основательно протухшей звериной шкурой.
Размякшее мёртвое мясо обугливалось и рассыпалось
пеплом. Выброс силы заставил лича обернуться — а сэр Конрад уже
поднимался, быстро и неестественно, шатаясь из стороны в сторону,
словно маятник очень спешащих часов.
— Сэр?! — рыцарь даже не повернулся, он шёл прямо к
сержанту и к девушке, по-прежнему укрывавшейся у того за спиной.
Лицо у Этии — белее мрамора, глаза расширены.
Случилось всё это в считанные мгновения, пока
некромант отражал ещё один выпад изогнутого костяного серпа. Он
понял, что случилось, понял, что сейчас будет и никак не мог этому
помешать.
Сержант тоже понял, кто нужен его господину. Он
помешать попытался, однако благородный Конрад вер Семманус ловко
поймал его пику голыми руками, резко оттолкнул — Артеур едва не
опрокинулся в пламя пожара, всё ещё пожиравшего остатки сруба
караулки.
И протянул руки к дрожащей, оцепеневшей от ужаса
деве Этии Аурикоме.