Как там чертил Парри, этот ворчливый старикан? Руна
Познания, силы нездешние и заповедные, какой
пафос!..
Однако нелепая, вычурная и пафосная руна сработала
на удивление хорошо. Прямо в воздухе возник голубоватый росчерк,
двинулся, расширяясь, замерцал, охватывая воткнутый в землю
можжевеловый ствол.
От посоха в землю потянулась масса тёмных линий,
донельзя похожих на корневую систему, словно сухая лесина собралась
врастать и зеленеть.
И по этим призрачным корням в можжевельник вливалась
сила. Вливалась, несмотря на всю свою недоступность. Тянулась вверх
давно засохшими и сжавшимися капиллярами, касалась изнутри коры,
поднималась ещё выше, в причудливый комель, напоминавший мёртвую
голову.
Удерживать руну оказалось больно, кончики
начертивших её пальцев обжигало, жар поднимался по фалангам к
ладони — магия требовала свою цену.
Трава возле посоха быстро желтела и жухла, на глазах
высыхала, распадаясь невесомой чёрной пылью. Тёмный круг быстро
расширялся, и они с Аэ невольно отступили, сперва на шаг, потом ещё
на один, потом на два…
Пролетавшая птичка с ярко-красной грудью словно
натолкнулась на незримую преграду, забила крыльями, едва
выровнялась и в панике метнулась обратно. Коричневатая лягушка с
лихорадочной поспешностью скакала прочь; всё живое бежало, кто не
успевал — обращался в такой же прах, что и недвижная
трава.
— Нет!
Пепел взлетел вокруг ступившего в него Кэра, пальцы
стиснули можжевеловый ствол, сейчас горячий, словно металл из горна
— Фесс едва выдержал. Рванул вверх, что-то хрустнуло, лопались
тёмные связки, опадали, рассеивались.
Ствол можжевельника почернел. Кора с него сошла,
дерево сделалось гладким и тёмным, но всё равно было видно, что
некогда оно было живым кустом.
Оставшийся круг мёртвой травы, однако, менялся на
глазах. Сквозь пепел к свету устремились тонкие изумрудные ростки,
разворачивались листья, вверх тянулись стебли. Уродливая рана на
глазах закрывалась, словно тёмный посох вытянул из неё всё, что
мешало расти и цвести.
Подобие мёртвой башки на вершине посоха, однако,
почти исчезла. Вместо неё теперь появился заострённый кол, словно
подготовленный для достойного оголовья.
Вместо пепельно-серой мёртвой земли ярко-ярко
зеленел теперь радующий глаз овал; трава на нём поднялась чуть ли
не вдвое выше, чем рядом.