— Бриллиант.
— Но как?!
— Научился. И если об этом кто-то узнает, мне не жить.
— Я могила барин! Ты же знаешь.
Тем временем Фрол зачастил на собрания социалистов. Пропадал там
почти что каждый вечер. По возвращении долго махал руками в
компании кухарки и горничной. Слышались обрывки фраз "...по
справедливости...", "...а уж тогда заживем..." и другие похожие.
Самое смешное, что своим энтузиазмом он заразил Пелагею Макаровну.
Яше становилось грустно, было очевидно, что их дружной компании
приходит конец.
Рюмку он вернул в первоначальное состояние. Но оставил на столе.
Только подложил снизу волосок. И спустя несколько дней убедился,
что волосок пропал. На душе стало совсем черно и печально. А с
другой стороны грело предвкушение скорых перемен. Как бы то ни было
Яша принялся готовиться к отъезду. Купил парик и несколько дней, в
тайне ото всех занимался им. Парик был женский, с пышными черными
вьющимися волосами.Вооружившись ножницами Яков натянул парик на
тыкву и обкорнал его самым немилосердным образом. Потом кисточкой и
перекисью водорода из аптеки сменил радикальный черный цвет, на
черный с проседью. На городской барахолке прикупил одежды,
старенькие очки со слабыми диоптриями, небольшой заплечный
мешок.
Фрол вечерами нес ахинею о всеобщей справедливости. Пелагея
Макаровна поддакивала и краснела. Тихон же ни с того ни с сего
принимался рассуждать о великом городе Лондоне и о том, как было бы
интересно его посмотреть. Яша участия в разговорах не принимал,
лишь посматривал на друзей с грустью. Похоже было, что его путь,
это путь одиночки. Развязка наступила спустя пару недель. Фрол
сидел с необычайно гордым видом. Дождавшись, когда Яков
присоединится к вечернему чаепитию он заговорил.
— Вот барин, — конюх смотрел важно и покровительственно, — мы с
товарищами решили, что в новом мире ты будешь у нас главным
доктором.
— Прекрасная перспектива, — Яша саркастически улыбнулся, но весь
его сарказм пропал втуне.
— Ну а что ты тут киснешь? А уж мы то расстараемся, царя скинем
и ух, как заживем...
Спорить и доказывать что-то мажик не стал. Бывшие соратники явно
были одержимы своей идеей. Медсестра алела румянцем на
подагрических щечках. А переубеждать людей одержимых было делом
заранее проигрышным. Так что Яша поблагодарил за предоставленную
ему возможность чудесной карьеры и сославшись на усталость
отправился в спальню.