— Вот господин урядник, — староста частил и кланялся, — Яков
Коэн, новобранец для вас.
— Из каких будешь, Яков? — Немолодой военный погладил пышные
усы.
— Сирота Ваше благородие. Мать преставилась четыре года тому
назад. Жил на коште у общества. — Юноша говорил спокойно, без
подобострастия.
— Ну что же новобранец, собирай вещички. Утром мы
отправляемся.
Первым делом Яша двинулся в лавку. Поклонился хозяину,
поблагодарил за участие, получил расчет. Доинзон провожал с
облегчением. Все не мог забыть истории, что полгода назад
случилась. Тогда их лавку навестил раввин. Пришел после обеда и
позвал хозяина. Начал издалека.
— Как здоровье Лазарь, как торговля?
— Хромает торговля последнее время. — Доинзон склонил голову
перед пожилым раввином, — не пойму в чем дело. Народ к Фишману
зачастил, хотя моя лавка ближе и товар дешевле...
— Не понимаешь значит — старик покивал седой бородкой, — а вон
она причина. Яша подойди к нам, будь добр. Ты Лазарь посмотри на
мальца.
— А что такого? — Лавочник смотрел непонимающе.
— А ты получше посмотри. Ты одежду его видел? Он же костюм с
бар-мицвы донашивает. Два с лишним года уже как. Рукава вон у
локтей кончаются, брюки чуть ниже колен и башмаки веревочкой
перевязаны. А люди знаешь что говорят? Доинзон на сиротском горбу в
рай едет. Дом забрал за долги, за работу не платит, не одевает и
даже уголок для жилья ему не нашел. Парень в ешиве с пыльными
книгами ночует. Что скажешь Лазарь? Это по совести? По Торе?
Лавочник стоял как оплеванный. Под кипой багровела потная
лысина. Он поднял красное, потное лицо.
— Прости ребе. Не подумал я...
— Ну а ты юнош, что скажешь? — Раввин смотрел на Яшу
выжидающе.
— Да я не в обиде, — парень махнул рукой, — летом все равно в
армию идти. Мне бы тфилин...
Тфилин выдал раввин. Старый, из запасника синагоги. Кожа на
"батим" потрескалась, краска кое где облупилась. Пришлось подшивать
и подкрашивать. Но свитки внутри были целые и ремни тоже
сохранились неплохо. Немножко обмял их с растительным маслом,
протер. О это неземное чувство, когда "бат" лег на лоб, на линию
роста волос, подтянулся узел на затылке и черные ленты заструились
по правому плечу. Затем пустил второй ремень через "маабарта"
второй коробочки, пристроил ее на левом плече, напротив сердца, в
семь витков опутал руку и в три средний палец. Накинул талит, а
губы шептали сами. "Да будут слова сии, которые Я заповедую тебе
сегодня, в сердце твоём... И навяжи их в знак на руку твою, и
да будут они повязкою над глазами твоими". Яша чувствовал как
вливается в него неземная сила, заполняет каждую клеточку тела,
смывает сомнения и изгоняет страх. Он был готов.