Наконец их отвели в прозекторскую. Там сомлело еще двое
курсантов. Небольшая больница располагалась прямо на территории
училища, так что далеко ходить не пришлось. Там, среди трупов, Яша
испытал огромное потрясение и ужасный соблазн. На телах усопших
просматривались знаки. Тусклые и выцветшие, они так и манили,
просили влить в них свет и силу. Хорошо что воображение у юноши
было развито в достаточной степени. Он лишь представил на мгновение
оживших бездушных кадавров и содрогнулся до глубины души. Эти Яшины
корчи не ускользнули от взгляда опытного преподавателя. Правда
истолковал он их превратно. Он уже было направился к курсанту
открывая рот, как юноша справился с чувствами и нацепил на лицо
спокойное, отрешенное выражение. Преподаватель одобрительно кивнул
и оставил Якова в покое.
Началась и практика в больничке при училище. Заведение было
бесплатным, так что пациентов хватало. К операциям курсантов не
допускали, разрешали лишь наблюдать со стороны. Здесь то Яша и
оценил те сложности, что его ожидают в ближайшем будущем. В
открытых ранах знаков было много. Они накладывались друг на друга,
смешивались и затрудняли опознание. Нужна была практика, очень
много практики. Решение было лишь одно. Испросив разрешения у
благочинного, курсант устроился санитаром в больничку на полставки.
Персонала не хватало и взяли его с удовольствием. Так что теперь,
каждый день после обеда он работал. Мыл полы в палатах, помогал
ворочать тяжелых больных, присутствовал при операциях. Примелькался
и заслужил определенную репутацию. Больные его любили. Легкая рука
у него, так старожилы просвещали новеньких.
Начала накапливаться статистика. Поползли шепотки. Поговаривали,
что в больничке завелся святой. Кто это было неясно, но факты...
Вылечился от застарелого артрита пожилой дворник Архип. Спали
чудовищные опухоли на ногах и радостный мужик сплясал чечетку на
глазах у изумленного доктора. И потребовал выписать его. Внезапно,
в одночасье исчезли жуткие пролежни у парализованной бабки, да и
сама бабка начала шевелить пальцами. Слухи ширились, а их виновник
драил пол с мылом и прикидывал, как подступиться к слепой купчихе
из третьей палаты. Та маялась от катаракты, смотрела на мир
бельмами и жутко страдала. Пока наконец к ней не приблизилась
неясная тень и не положила на глаза прохладную ладонь.