Попыльков на секунду-другую поднял вверх ладони и отрицательно покачал головой. Елена успела заметить красноту его ладоней и подумала, что у Юры проблемы с печенью, пьет, наверное, много. О том, что при болезнях печени краснеют ладони, Елена вычитала в каком-то детективе. Сюжет давно забылся, равно как и название книги, а вот деталь засела в памяти.
– Нет, нет, нет, – повторил Попыльков, опустив руки. – Извини, но я твоего сына защищать не стану.
– Почему? – удивилась Елена. – Я же не по знакомству тебя прошу, а хочу нанять официально… Или ты хочешь сказать, что к тому, что случилось с Ромой, причастны «варяги»?
Будь в Рогачевске хоть какой-то выбор, она вообще бы не стала заводить с Попыльковым разговор о найме, обратилась бы к кому-то другому. Хотя бы из-за того, что Попыльков в ее собственном деле неофициально представлял интересы противоположной стороны. Но выбирать было не из чего. Из четырех прочих рогачевских адвокатов двое были запойными пьяницами, могущими сорваться в любой момент, одна занималась исключительно имущественными и наследственными спорами, а пятый по счету был приезжим откуда-то с Урала и каким-то непонятным. Офис Уральца (так его звали в городе) большую часть времени стоял закрытым, но в то же время он хорошо одевался, разъезжал в громадном черном «Лексусе», снимал четырехкомнатную квартиру в самой престижной новостройке Рогачевска и вообще жил на широкую ногу. Поговаривали, что Уралец представляет некую структуру, конкурирующую с «варягами» в деле «освоения» Рогачевска. Так что, как ни крути, кроме Попылькова, обращаться было не к кому. В своем деле Елена решила обойтись без адвоката, решила, что, если дойдет до суда, она станет защищаться сама, скажет все, что думает по поводу устроенной ей подлянки.
– Нет, – твердо сказал Попыльков. – «Варяги» тут ни при чем. Ты сама подумай – разве можно подстроить такое? Да и незачем им. Другое дело, если бы у тебя контрольный пакет молокозавода был, тогда еще да, имело бы смысл… – Попыльков шумно вздохнул и снова поерзал в кресле. – Ты пойми, Лен, я к тебе всей душой. Как говорится, «для милого дружка и сережку из ушка». Но сына твоего защищать не стану. Во-первых, ему и так защитника назначат, Мотыля или Коростылева, потому что он несовершеннолетний. Ему же шестнадцать, если я не ошибаюсь, верно?