Домофон зазвонил, когда она брала клатч. Алеша увидела на экране Лукаса Андреу и коротко бросила:
– Спускаюсь.
В вечернем свете его рост и широкие плечи немного пугали, а резкие черты лица приковывали внимание. Черные строгие брюки, белая рубашка с расстегнутой верхней пуговицей и черный пиджак из мягкой кожи довершали спокойный и стильный образ, создающий, впрочем, весьма обманчивое впечатление, учитывая тот вес, который этот человек имел в деловых кругах.
– Добрый вечер, Лукас. – Алеша вежливо и почти официально поприветствовала его.
Она заглянула в его темные глаза и на мгновение окунулась в странное ощущение, будто весь мир замер. Ощущение тут же улетучилось…
– Нам, наверное, стоит побыстрее решить все вопросы и покончить с этим.
Едва заметная насмешливая улыбка промелькнула на его лице, или это была просто игра света и тени? Она не успела разглядеть. Он отступил в сторону и указал на припаркованный недалеко черный «астон-мартин».
Алеша прошла к машине. Лукас открыл пассажирскую дверцу, убедился, что она устроилась на сиденье, обошел машину и сел за руль.
Пока Алеша отчаянно боролась с излишней нервозностью, он завел двигатель и вывел мощный автомобиль на дорогу.
Совместный ужин, во время которого она выскажет свою точку зрения. В результате они договорятся и, ко всеобщему удовлетворению, выполнят условия завещания Димитрия.
Вскоре Лукас подвел «астон-мартин» ко входу в отель «Ритц-Карлтон» и подозвал парковщика.
Алеше несколько раз доводилось бывать в этом ресторане, и она по достоинству оценила его выбор.
Но, войдя в вестибюль, Лукас вызвал лифт:
– В моем номере нам никто не помешает.
От одной мысли о том, что придется остаться с ним наедине, Алешу бросило в нервную дрожь.
– Я предпочитаю ресторан.
– И риск оказаться под пристальным вниманием общественности? – тихонько уточнил он. – Нас могут сфотографировать или подслушать нашу приватную беседу.
Его правота ничего не меняла. Как только затянувшееся пребывание Лукаса Андреу в Сиднее будет замечено, тут же поползут слухи. Особенно когда станет известно о громадной доле акций «Карсули», отныне принадлежащей ему.
Ей оставалось только уступить, хоть и с некоторой долей нежелания, которое было замечено, судя по тому взгляду, которым одарил ее Лукас, пока они поднимались на нужный этаж.