Итак, мы видим, что не только неумолчное радио и разнообразные книги формировали мой общественный кругозор, но и общение с разнообразными людьми, что придает моему кругозору некоторую насыщенность и полноту. Здесь же, на этих страницах, я стремлюсь всего лишь передать атмосферу, в которой жил, и подбираю не только те обстоятельства, которые видел, но и те, о которых слыхал от людей. Поднимите подшивки газет «Правда», «Известия», «Труд», журналов «Коммунист», «Молодой Коммунист», «Блокнот Агитатора» и др. за те тоталитарные годы, вчитайтесь в них – и решайте, насколько точен здесь я, оценивая эпитетом «затхлая» общественно-политическую атмосферу в стране.
Я не знаю, как сложилась бы моя жизнь, если бы я со всей своей библиоманией, с прелестным видением природы в целом и в мелочах, с волшебными снами, с мистическим страхом и прогулками по ночам, с доброжелательным отношением ко мне самых разных людей – нашел бы отклик и нишу в идеологии нашей страны. Но этого я не нашел, а постепенно копившееся ощущение, что «взрослые», все очень милые порознь, в целом, как система, делают что-то не то и не так и делают это как-то очень нехорошо – еще не будучи высказанным и определенным, это смутное ощущение привело в середине 6-го класса к тому, что я как-то резко и сразу потерял интерес к официальной общественной деятельности в школе, а членство в «совете пионерской дружины», которым наивно гордился я поначалу, представилось мне в свете тусклом, ненужном, чужом. По-прежнему я чувствовал себя как рыба в воде во всяких там тусовочных делах, во всяких драм- фил- физ- и прочего качества кружках, выпуске стенгазеты всем обществом со смехом, возней и спором – но в официальные «собрания», «президиумы» и «советы» с тех пор меня было не затащить, и это уже на всю жизнь.
Пожалуй, мой нелюдимский стаж именно с этого времени и следует нам считать. Несколько ярких примеров по этой теме в контекст не вошли – как и не все детали конструктора входят порою в модель. Если я не сумел объяснить здесь истоки моего нелюдимства – мне очень жаль. Я старался как мог и сделал как получилось. Нам же нужно теперь дальше по теме идти.
Замечу здесь вскользь, что за время моего отсутствия (около 60-лет) заметно похорошело село. По снимкам из космоса видно, что стало побольше оно, вроде бы новое широкое шоссе связало его со страной. По фотографиям в Яндекс-фотках видно: есть уже новая церковь, много новых хороших домов. Восстановлены руины самого приметного в архитектурном отношении здания, в которых играл я когда-то в составе ребятни и рядом с которым выкапывал ножичком из земли блестящие пороховинки для «поджигных». На прежнем месте и сквер, в нем – братская могила солдат Великой Отечественной Войны. Сколько там было имен, на фасах постамента под памятником гипсовым, стандартным, простым… А ведь между тем массаракшем и моим приездом в село едва-то прошло десять лет – сущий пустяк с высоты теперешнего возраста моего. Так может быть, был я тогда со своим нелюдимством неправ, принял осложнения после тяжелейшей болезни страны за лейтмотив бытия? Сложная штука жизнь…