Значит, кому-то нужна была не только быстро и легко открывающаяся дверь, но и широкая щель.
Карасев пошуршал пакетом. Очень уж ему все это не нравилось. Захотелось срочно привести сюда какого-нибудь взрослого и все рассказать. Пускай сами заколачивают дверь, вешают новый замок и гоняются за черными котами.
Он даже спустился на пару ступенек вниз.
На чердаке что-то завыло, в щель потянуло сквозняком, дверь шевельнулась, звякнув замком.
И Толик вернулся.
Взрослому придется все рассказывать. А что ему скажешь? Что мертвый кот ожил и пошел разбирать на запчасти учеников 7-го «А»?
Царапины на руке запульсировали. Пальцы сами потянулись к замку. Дверь бесшумно распахнулась.
Кот лежал справа от порога. Голова его была вывернута. Безжизненный взгляд устремлен в пустоту.
Карасев несколько раз моргнул, потом не выдержал и протер глаза.
Кот остался на месте.
Толик вышел и в сердцах хлопнул дверью.
Смотреть нужно было внимательней! Кот наверняка тут так и лежал.
– Что ж вы тут ходите-то все!
В дверях последней квартиры на последнем этаже стояла тщедушная бабка и грозила Толику кулаком.
– Все дверью-то хлопаете! – Бабка сверлила Толика взглядом и, казалось, уже сделала в нем дырку. – В следующий раз вызову милицию! А эту дверь кирпичами заложат!
Прижимая к груди пакет, Карасев медленно отступал. Проходя мимо грозной бабки, он бросил последний взгляд на дверь. Из-под щели показалась черная голова. Его глаза встретились с внимательным зеленым глазом.
Дальше он мчался по лестнице, не оглядываясь и ни о чем не думая.
Только когда за спиной хлопнула входная дверь, он смог перевести дух. В себя он пришел, когда от проклятого дома его скрыли гаражи.
В голове все путалось.
Ошибки быть не могло. Он собственными глазами видел кота с вывернутой головой. А потом видел, как этот же самый кот лез из-под двери.
Карасев поежился.
– Черт! Черт! Черт! – прошептал он и стукнулся затылком о гулкое железо гаража, около которого стоял. – Вот влип…
Железо продолжало гулко отдавать обратно удар, поэтому Толик не сразу расслышал хриплый шепот.
Кровь бешено стучала у него в голове, все вокруг плыло, а в уши настойчиво лез чей-то голос.
– Шерстка мяконькая, глазки светленькие, хвост пушистенький. Покушай, котик, покушай, ласковый.
Потом раздалось недовольное «мяу», и по асфальту что-то покатилось.