Цветы воскресного отдыха. Стихотворения, статьи, рецензии - страница 8

Шрифт
Интервал
такая глубокая грусть?»

III

И вновь темнота одолела
мои беспокойные сны,
измучила душу и тело —
далёко еще до весны.
Зажгу я блестящие свечи
и буду на небо смотреть:
быть может, на небе я встречу
тебя сквозь февральскую мреть…

IV

Голубой зазвенел ручеёк
и откликнулись ветви сирени,
где-то время бежит со всех ног
и сверкают на солнце колени.
Выйду к Неману, сяду на брег,
улыбнусь нашей церкви и Богу,
помолюсь, и на времени бег
посмотрю с высоты я немного…

V

Ах, дорога моя, ты дорога!..
Снова сосны мелькают вдали.
Сколько замыслов было у Бога
на мои невеселые дни!
Сверху тучи плывут пароходом,
мне знаком их привычный маршрут.
Ах, дорога моя, ты дорога!..
Мое счастье, надежда, уют.
Молча еду. Гляжу. Вечереет.
Греет руки любимый блокнот.
Не предаст он меня, а согреет,
словно солнца несмелый восход.
Распахну я с ним крылья-страницы,
и отправлюсь в волшебный полет
в ту страну, что ночами мне снится,
где Максим мой прекрасный живет.

Санкт-Петербург, Минск

Крылья (сон на берегу)

Ракушек хрустальные крылья
распахнуты серой волной…
Как будто еще не забыл я
о том, что случилось со мной.
Во сне ли, в бреду многослойном
волшебный мне чудится сад,
в котором два ангела стройных
веками на страже стоят.
Стучу я в высокие двери
и жду от тех стражей ответ.
Молчанье. Никто не намерен
промолвить чуть слышно: «Привет!»
Никто мне открыть не желает
сияние древних ворот…
Когда же, судьбинушка злая,
и мой-то настанет черед?!

«В Минске – дождь: возвращается осень…»

В Минске – дождь: возвращается осень
из каких-то неведомых стран.
Ветер бродит меж елей и сосен,
и свистит, как ночной хулиган;
пролетают тревожные птицы
над квадратами серых домов…
Как могла эта осень явиться
сквозь хрустальную песнь соловьев?!

Минск

Дорога

И снова – в дороге. Камены толпой
должны бы меня окружать,
и, скромно резвясь за моею спиной,
сонеты на ухо шептать.
А я бы скитался в пустыне листа,
и чудною влагой стихов
оазис прелестный творил иногда,
как будто один из богов.
Прислушаюсь. Тихо. Лишь стен монолит.
Невидимых каменных стен.
В тиши изнуренной строку не твердит,
увы, ни одна из камен.

Екатеринбург

Спаситель

Посвящается хирургу В.А. Исаеву

Железный стол. И я – распятый,
как тот разбойник. У стены
стоит хирург чудаковатый,
свои рассказывает сны.
Молчу в ответ. Мне тяжко очень:
все ближе мутный потолок;
огонь, рассержен и всклокочен,
пылает в паре моих ног.
Следующая страница