И тут он вспомнил. Или, может быть, понял - сегодня первый день
весны! Вот прямо сейчас.
Как будто весна, чтобы наконец наступить, дожидалась пробуждения
именно его, студента-первокурсника, Григория Валерьевича
Скрипенова.
Или, быть может, он проснулся ровно к тому моменту, когда должна
была наступить весна? Чтобы молча, в одиночестве, поприветствовать
её приход, пока все остальные спят.
Или это он сам придумал себе, ведь до календарной весны ещё
полтора месяца, а чуть кривовато наклеенная на стену
плёнка-монитор, кроме текущего времени показывала ещё и погоду на
улице: минус восемь и усиливающийся снегопад. Но нет, Григорий
твёрдо знал, что сегодня наступила весна. Самая-самая ранняя. И
пусть только чуткий внутренний детектор внутри у одного Гриши
определил - она пришла, а остальные и знать не знают. Зато знает
он. Тот самый запах, который не запах, а нечто более тонкое, как
чувство направления на магнитный полюс у перелётных птиц или
вдохновение у поэтов, чётко утверждало: вот прямо сейчас, она
наступила. И это совершенно точно.
-Поэты? При чём здесь поэты? -спросил себя Гриша. -Если
бросаться сравнениями, то следует сравнивать не с вдохновением
каких-то там стихоплётов, а с интуицией инженеров и наитием опытных
конструкторов. В поэты идут те, кого не взяли в инженеры!
Он рывком поднял себя с недовольно отозвавшейся коротким скрипом
кровати. В комнате темно, но привыкшие после сна глаза отчётливо
различают контуры предметов. Чуть света даёт плёнка-монитор со
скользящими по ней цифрами времени (уже шесть!) и погодой. Будь он
сейчас у себя дома, окна казались бы чёрными провалами в темноту
ночного леса. Но здесь, в Москве, окна - это диковинный пульт,
светящийся сотней тысяч лампочек и контрольных индикаторов.
Московские окна - сказочные сокровищницы полные разноцветных
драгоценных каменьев, что лежат буквально горстями. Это тысячи
крохотных и больших огоньков самых разных оттенков, отсюда и чуть
ли не до горизонта: уличные фонари, окна жилых домов, вывески,
подсветка зданий и фары лишь самую чуть обмельчавшего потока машин
на широких улицах города.
Отсветы ночной Москвы довольно неплохо освещали комнату
общежития. Можно даже разглядеть лица товарищей по учёбе спящих в
своих кроватях. Таких же скрипучих, как у Груши. Хотя нет, ему
досталась самая скрипучая.