Не раздумывали ни одной секунды.
Похватали вещи, детей и недлинной цепочкой пошли следом за ежом. И
вышли к заброшенным домам на берегу красивого озера…
С той поры у жителей хутора отношение
к ежам было самое почтительное.
Мика поглазел на деловито снующих
ежиков еще немного, распрямил спину и вздохнул – пора в путь
отправляться по-настоящему. Ну что ж, пора, так пора.
Он вернулся к опушке леса и замер в
подготовке себя к преодолению кольца смерти. В отличие от взрослых,
боящихся сделать в Зоне лишний шаг без детектора, Мика им даже
пользоваться толком не умел. Да и зачем нужен раздражающий
щелканьем аппарат, если можно просто представить себя ежиком…
Мика закрыл глаза, несколько раз
глубоко вздохнул, чтобы выровнять дыхание, расставил в стороны руки
с растопыренными пальцами и медленно пошел в сторону кольца
смерти.
Наверное, так же ощущали радиацию и
колючие спасители хуторян – словно сотни маленьких иголочек начали
колоть подушечки пальцев. Когда от уколов стало по-настоящему
больно, Мика остановился и стал приставными шагами тихо двигаться
влево. Почему влево? А так захотелось. Можно было и вправо –
никакой разницы.
Через два десятка шажков пальцы левой
руки ощутили резкое снижение силы уколов. Еще через два шага они
снова усилились. Мика остановился, открыл глаза, посмотрел вперед –
чтобы в яму не угодить – снова закрыл и двинулся через кольцо
смерти. Радиация слева и справа буквально неистовствовала, видя,
что жертва уходит от нее по невидимому коридору. Подушечки пальцев
то левой, то правой руки иногда охватывал ледяной холод. Тогда Мика
немного отодвигался от опасной стороны и продолжал идти.
Далеко не всегда подобный путь был
коридором. Иногда это был карман. В таких случаях приходилось
возвращаться обратно и снова искать проход.
В этот раз повезло. Через сотню шагов
коридор начал расширяться, сила уколов снизилась до почти обычной.
Мика открыл глаза – точно, до середины опушки рукой подать. Он
подумал, что здесь бояться нечего, но и напрасно геройствовать тоже
глупо. Он же теперь взрослый. И побежал, торопясь пересечь
окутанную радиацией долину.
Так, бегом, он поднялся на невысокий
взгорок – даже дыхание не сбилось. Оглянулся, посмотрел на родной
лес за опушкой. Отчего-то стало грустно, даже слеза навернулась. И
вправду, плачь, не плачь – никто не увидит и не скажет – что же ты,
мужчина, а ревешь как дитя...