– Да, Пророк.
– Я уверен, что такое дитя Божье, как ты, знает все истории из Библии. – Он улыбается, его белые зубы блестят, как у скелета.
– Да, Пророк.
– Женщина была очень красивой, девственницей; ни один мужчина никогда с ней не спал. Спустилась к источнику, наполнила кувшин и снова поднялась.
– А что потом случилось с Ревеккой?
– Ее забрал слуга Авраама.
– Это правильно. – Он наклоняется ближе, его взгляд проникает в мой.
Меня охватывает дрожь. Он смотрит на мою грудь, ухмылка скручивает уголки его губ, когда он видит мои твердые соски сквозь прозрачную ткань.
Он отпускает мой подбородок и отступает, продолжая свой круг, рассказывая о судьбе Ребекки. Я украдкой смотрю на человека, стоящего напротив меня. Светлые волосы, голубые глаза, спокойное выражение лица – младший сын Пророка. Меня охватывает что-то вроде облегчения. Было бы не так уж плохо стать послушницей монастыря Ноа Монро. По слухам, он был добрым и даже нежным. Я позволила своему взгляду скользнуть по мужчине, стоящему слева от него. Темные волосы, еще более темные глаза и ухмылка, как у его отца, когда он смотрит на меня – Адам Монро. Я опускаю взгляд и молча жалею Деву справа от меня.
– Мы будем держать вас в безопасности. Вдали от монстров этого мира, которые попытаются использовать вас, чтобы разрушить невинное совершенство, которым обладает каждый из вас. Вспомните историю Дины: «Когда Сихем, сын Хамора Хивитянина, правителя той области, увидел ее, он взял ее и изнасиловал». То же самое и с любым мужчиной, не входящим в этот круг. Они заберут вас, сделают больно и выбросят, как только испортят ваше тело и сердце. Только в монастыре можно без страха вести мирную жизнь.
Интересно, слышала ли Джорджия такую же речь? Должна была. Как долго они позволяли ей жить после этого ритуала? Мысль бурлит внутри меня, на удивление сильная, и ненависть начинает преобладать над моей кроткой личностью. Прерывая размышления на долю секунды, я снова смотрю на Адама Монро. Неужели он был тем, кто перерезал ей горло? Неужели его большие руки совершили невыразимое насилие над Джорджией, пока она была еще жива?
Он хмурится, глядя на дрожащую Деву, стоящую перед ним, затем переводит взгляд на меня. Его глаза слегка округляются, и я снова фокусируюсь на грязи, затем закрываю глаза. Я не должна был этого делать. Я молча ругаю себя, пока Леон – нет, он Пророк – пока Пророк продолжает свой урок о безопасности Монастыря. Я позволила своей маскировке вернуться на место. Я преданная последовательница Пророка и горячая дева монастыря. Гул моих мыслей становится все громче, и я понимаю, что Пророк замолчал.