Внезапно она засуетилась, ища что-то, и Илья понял:
– Ванная там!
Девушка старалась закрыться изнутри, но замка здесь не было, одна ее рука расстегивала пуговицу на блузке, другая придерживала дверь, которая сопротивлялась и на мгновение открыла Илье белую грудь с алыми сосками. Он решил, что она ждет его, и чтобы показать себя настоящим мужчиной, шагнул туда, но Рина, крикнув что-то, обожгла его отчаянной пощечиной.
И сразу опомнилась.
– Простите, – шептала она и, смочив под краном платок, прижала к окровавленному носу Ильи. Потрясенный, он опустился на край ванны, и его боль вылилась в крике:
– Что же тебе нужно?
Тогда слезы хлынули из ее глаз:
– Нет, не это, нет!
Илья не знал, что и думать…
Потом они молча и отчужденно сидели в разных концах комнаты, не глядя друг на друга.
Внезапно Рина заговорила, волнуясь:
– Вы извините меня… если узнаете… почему я напросилась к вам… Просто мне негде жить. Как прозаично, правда?.. Мои родители, актеры, остались в Молдове, а я уехала сюда, живу одна в домике, оставшимся от бабки.
– Так в чём же проблема? – угрюмо спросил он.
– В том, что это в Ор-Иуде, рядом с аэродромом, и шум самолетов сводит меня с ума.
Она обхватила голову руками, словно услышала это сейчас:
– А недавно к нам стал летать Аэробус – огромная машина, которая изрыгает страшный рев и гонит меня из дома, чтобы найти спасение у родственников, подруг… у вас…
Она сжалась вся в несчастный комок, и Илью вдруг охватила острая жалость к этому странному и странно страдающему существу. Может быть, предложить ей остаться здесь? Это было первое движение души, от которого предостерегал Талейран, потому что оно всегда искренное. И Илья выбрал второе.
– Знаешь, – сказал он, глядя в сторону, – я пока отвезу тебя домой, а потом… что-нибудь придумаем…
– Что ж, – слегка разочарованно проговорила Рина, – но сначала мне бы отдохнуть часок. Я очень устала.
– Да, можешь прилечь в спальне, тебе будет удобно.
Она прилегла на диван, и Илья, протягивая ей подушку и плед, проговорил неуверенно:
– Мне кажется, что там, у фонтана твои глаза были карие, а сейчас – янтарные…
Рина устало улыбнулась:
– Да, они меняют цвет. Семейная аномалия – у нас с матерью, но она широко раскрывает их, чтобы привлечь внимание, а я – наоборот, стараюсь скрыть это.
Голос Рины прервался и затих. Она спала.