Радиационный фон: 27-37
мкР/ч.
Пейзаж за многослойным бронированным стеклом
жилого вагона выглядел уныло и обыденно. Гвардии полковник Ракетных
войск стратегического назначения Евгений Анатольевич Гармаш
отрешенно разглядывал небольшую лесопилку, приткнувшуюся прямо к
железнодорожной насыпи. Ржавая покосившаяся бытовка с самодельным
умывальником из пластиковой канистры у входа, трехосный лесовоз
«КрАЗ» грязно-зеленого цвета, ровные ряды бревен и горбыля. За
бытовкой — блестящий бок иномарки, чуть в стороне мангал, складной
столик и туристические стулья.
—
Все, как всегда, — выдохнул Гармаш и прикрыл глаза. Будничность
открывавшейся снаружи картины его не пугала — скорее до дрожи
пробирала неприятным, потусторонним холодком и неестественностью.
Полковнику казалось, что буквально через секунду-другую лесопилка
оживет: взревет мощным двигателем лесовоз, над мангалом закружится
дымок, разнося по округе аппетитный аромат шашлыка, а из бытовки
выползут сонные работяги, подгоняемые пирующим с утра пораньше
начальством. Вот только секунды шли, а ничего подобного не
происходило. Да и как оно могло произойти, если привычный мир
перестал существовать, надежно укрытый грибовидными облаками
ядерных взрывов, а Гармаш лично приложил к этому руку, отправив
куда-то в сторону Западного побережья США пару баллистических
«Ярсов».
—
Все, как всегда, — повторил полковник. Ему вдруг безумно захотелось
выкурить сигарету, что на боевых железнодорожных ракетных
комплексах запрещалось категорически. Последний раз он курил вместе
с остальными офицерами сразу после пуска ракет, прямо в командном
вагоне. Курил и плакал, впервые за десять лет после смерти матери.
Стыдно не было — плакали в тот день многие, а подполковник Уваров
вообще попытался застрелиться из табельного «Макарова». Гармаш
вовремя заметил, как тот попытался незаметно выйти в герметичный
переходной тамбур между вагонами. В результате сумбурных, но
решительных действий полковника, Уваров лишился зуба и кобуры с
пистолетом, зато обзавелся внушительным синяком и возможностью еще
раз все обдумать.
—
А что там должно поменяться, Жень? — Сидевший напротив майор
Селезнев задумчиво покосился в окно и пригладил ладонью редеющую
шевелюру. Гармаш угрюмо пожал плечами.
—
Не по себе мне, Андрюха, — немного помолчав, сказал он. — Вот
лесопилка эта. За ней ведь деревня, наверное, километрах в
двух-трех. Дальше трасса, заправка какая-нибудь, потом деревня
побольше...