Пока я пишу, сопереживая моим героям, я нахожусь душой и там, и здесь, и лично мне, по большому счету, достаточно этого вполне для моего собственного душевного равновесия. Я, можно сказать, «пророчествую в прошлое», чтобы попытаться жить этим в как бы «сбывающемся будущем». Романтика такого подхода увлекательна и создаёт в душе ощущение сопричастности и соучастия, ощущение оправданности и нынешней жизни… И для всего этого необходимо наличие лишь Веры!.. А она не может быть продуктом реализма, Вера – романтика, как Надежда и Счастье тоже. Именно так написаны эти «Саги о варяге».
Я в них в привычном мире, в каком не знаю веке —
В моей России время свои меняло вехи,
И в памяти за этим живой стирался след
Без счёту поколений, страданий и побед…
Я только что упомянул о любви к моей стране и к моему народу, в которой я убедился, долго живя за границей и возвратившись назад. Убедился в том, что она есть, я её испытываю, мне без неё не быть мною. Но, задавая самому себе вопрос о том, какая она, в чём проявляется, я ловлю себя на желании, как это было у многих других в прошлом, да и сегодня еще тоже, выразить её через березки, часовни на берегах рек и озёр, традиционные празднества, песни и т. п. И я понимаю, что это будет не совсем о том, что есть нечто иное…
Ключ к ответу на этот вопрос я нашёл у вновь открываемого нами для себя русского историка, этнографа и писателя XIX века Николая Ивановича Костомарова в словах о любви нашего народа к Петру I: «Он любил Россию, любил русский народ, любил его не в смысле массы современных и подвластных ему русских людей, а в смысле того идеала, до которого желал довести этот народ… За любовь Петра к идеалу русского народа русский человек будет любить Петра до тех пор, пока сам не утратит для себя народного идеала, и ради этой любви простит ему всё, что тяжелым бременем легло на его памяти».
Выше и я написал ни о чём ином, как о своей идеализации России и русского народа через их исторических деятелей, т. е. отдельных русских людей, чтобы в любой давности прошлом иметь, видеть и чувствовать их образ, побуждающий нас к претворению этого идеала сегодня и в будущем до тех пор, пока русские люди не утратят для себя самих своих идеалов России и русского народа. Это сказано и о моей любви, и о моих надежде и вере. С незапамятных времён образ родной земли был для нас тесно связан с образом женщины, и поэтому чувства к обеим тесно срастались в наших душах и остаются неразделимыми до сих пор, как и у меня в моих стихах…