– Дальше вообще п…ц будет, – пессимистично заметил Джонни.
– Я когда был маленький, – пустился в воспоминания Мика, – мы проводили на даче такой обряд. Чтобы прохладно стало и ветер северный подул. Надо, чтобы его проводил первый ребёнок в семье. Я это всегда делал.
– И как, помогало? – лениво поинтересовалась Сайка.
– Не помню.
– Проведи его снова, вдруг подействует, – предложил Эмиль.
– Ни х…, – категорично заявил Джонни.
– А что надо делать? – спросил я.
– Надо потрясти инжир за веточку и сказать заклинание.
– Ну так давай, – поторопил его я, потому что мне было интересно посмотреть, как Мика будет на полном серьёзе совершать какой-то древний народный ритуал.
– Да это всё глупости э…
– Тряси дерево, ё…ный первенец! – заорал Джонни. Мика испуганно подскочил к ближайшему инжиру, схватился за ветвь и начал трясти, приговаривая:
– Мян анамын илькиям, агзы гара тюлькюям. Гилавар гед, хязри гяль![1]
– И это всё? – разочарованно спросила Сайка.
– А что ты хотела, – ответил я, – чтобы он зарезал петуха и умылся его кровью?
– Не знаю… Я…
– Колдуете?! – перебил её откуда-то с неба глубокий низкий голос. Мы все вскочили на ноги.
В конус света единственного фонаря веранды вступила тёмная фигура, принадлежавшая Ниязи.
– Вдруг откуда ни возьмись появился в рот е…сь! – тихо прокомментировал Джонни.
– Чувак… – потрясённо прошептал Мика. – Ты что здесь делаешь?
– Я через забор перелез. У друзей на даче был. Прекрасный вечер, господа! Леди… – Ниязи, пользуясь нашим смятением, вызванным его внезапным появлением, снова влепил руке Сайки смачный поцелуй. – Я принёс вам дары!
И он протянул нам свёрток тряпья, в котором мы узнали свои плавательные одеяния.
– Ты на х… их сп…л?! – крикнул Джонни, надвигаясь на Ниязи. Тот вздрогнул всем телом, словно от звука железа по стеклу, и выкрикнул:
– Не смей материться при мне! – И, тут же успокоившись, спросил: – Что, смешно не было?
– Нет! – сказала Сайка.
– А вот мне – было, – отрезал Ниязи. – Ваше объявление на заборе – это прямо дипломатическая нота какая-то. Есть что?
Мы в недоумении переглянулись.
– Это он о еде, – пояснил Мика.
Ниязи уже и сам обнаружил наш провиант и теперь жадно уничтожал его, совсем как куница в птичьем гнезде.
– Не, ну ваще… – Эмиль только сейчас нашёл что сказать, – мало того, что воровство, а теперь жрёт нашу еду…