Шатун стоял в проеме двери, которая
черной дырой нарушало сияние стены. Причем дыра словно раздвигала
оранжевые трубы, они огибали ее следуя форме овальной рамы,
вставленной в проем снаружи. Странно было видеть, что такая простая
конструкция удерживала трубы в искривленном состоянии. Или не
простая?
Толстый черный кабель обвивал грубый
металлический каркас по всей длине; его концы уходили в два
сегментированных черных шара, расположенных друг против друга
примерно на уровне колен шатуна. Каждый шар был окрашен синей
краской, настолько интенсивной, что она сохраняла свой цвет даже на
фоне оранжевого свечения. В верхней части рамы железные пруты
сплетались, образовывая стилизованную голову быка с острыми рогами,
направленными в сторону туннеля, как если бы бык собирался нанизать
на них любого входящего в проем. Прутья переплетались так плотно,
что свет стен просвечивал сквозь голову лишь в тех местах, где у
быка должны были быть глазницы. И там, где не должно их было
быть.
Железный бык глядел на меня тремя
горящими глазами.
Не в прямом смысле глядел, конечно, но
ощущение было не из приятных. Под ним болтался на толстой цепи
человеческий череп. Синий.
Прочие детали устрашающего декора
рассмотреть не успел – на одном из шаров возникла пронзительно
яркая искра и растеклась гексагональными трещинами по его
поверхности. Шатун дрыгнул ногой и несколько раз ткнул пальцем в
сторону ближайшей плиты.
Я перешагнул на нее почти не
напрягаясь. Потом на следующую. На каждый шаг туннельотвечал таким истошным визгом трескающего
«льда», что слон в посудной лавке по сравнению со мной казался
мотыльком на хрустальном колокольчике. Очень хотелось заткнуть уши,
но мешал автомат. Его я держал наготове, готовясь к встрече с
голодными обитателями Лабиринта. Мы настолько громко заявляли о
своем присутствии, что лишь полностью глухие и сытые твари могли
игнорировать сей гастрономический факт. Была еще слабая надежда на
стекловату, как отпугивающий фактор, хотя кто знает? Голодающие
организмы непритязательны и быстро приспосабливаются.
Страха я не испытывал, скорее
смешанное чувство вины и неловкости, хотя с моим немалым весом и
двумя рюкзаками надо было быть скорее благодарным, что сами
платформы не погружаются в стекловату. Идти по ним было все равно
что по шпалам в прежней жизни. Расстояние между плитами было
примерно одинаково, но из-за этой небольшой разницы все внимание
уходило на балансировку. Я уже догадывался, кому мы обязаны этим
артефактам, но пока молчал. Плиты были настолько сильно изъедены
коррозией, что потеряли изначальную прямоугольную форму, но
несложно было признать в них универсальные блоки метапласта –
самого распространенного и дешевого материала на Станции. Иногда
попадались блоки с иероглифами. Они вызывали сожаление о том, что я
в свое время забросил изучение китайского языка. Сейчас бы
чувствовал себя увереннее.