Да пропади оно пропадом
это молчание!
Слова проникали в уши, вливались в
кровь, превращая ее в кипяток. Слова врезались под кожу острыми
гранями, заставляя мышцы сжиматься в агонии больного зверя. Слова
поднимались изнутри ядовитой пеной, хватая за горло, разъедая
глаза.
По счёту бескрайнего космоса – у всего
есть лимит.
Лидокаин на чувства,
духовное зодчество,
забыть своё имя отчество!
Он шел, словно разрезая толпу
серебряным ножом, оставляя за собой пустое пространство кильватера.
Белый плащ, белый комбез, волосы, которые словно светились изнутри.
По прихоти неведомой Системы первая двадцатка игроков после
Перехода была награждена воистину идеальной внешностью, совершенной
до такой степени, что в ней оставалось мало человеческого. Эта
красота ослепляла, отталкивала и одновременно болезненно
притягивала, до странного становясь в один ряд с отвратительным
уродством, как неприятием крайних проявлений нормы.
...сегодня чертовски жалко годы
отрочества.
Никем не порвана калька
– миры, параллели, наследие Оруэлла
руководство к действию,
Он остановился у края стены,
внимательно разглядывая худого человека в брезентовой чалме.
Свободное пространство вокруг него стремительно расширялось. Люди
теснились, толкались, опускали головы, отступая к двери. Замолкли
барабаны, гитарист ужом скользнул со сцены, бросив драгоценный
инструмент на полу. И только грустно пищала одинокая флейта,
сиротливо поддерживая печального барда.
Вот она, выгодно продана,
присыпана надушенным тальком – крестоматия бедствию, мать
ее...
где каждый – уставший мим
и правила игры...
Казалось в мире они остались вдвоем.
Скрестившиеся взгляды – один, полный ненависти, плещущейся на дне
измученных старых глаз; другой – любопытный и
задумчивый.
Белые волосы приподнялись и разошлись
в стороны подобием раздутого капюшона кобры перед смертельным
укусом.
Голос Лом Ломыча терял силу, он
прижимал руки к груди и горлу, словно страдая удушьем.
...мимо взора Спинозы.
просто грёзы,
впившиеся под кожу как занозы, просто чья–то жестокая
проза!
Архангел вежливо хлопнул в ладоши.
Звонкие аплодисменты почти перекрыли последние слова, вырывавшиеся
еле слышным хрипом.
...на что это похоже?
На наш мир. *
Лом Ломыч завалился на спину и тело
его выгибалось дугой, пока длинные иссохшие пальцы судорожно
скребли пластик сцены.