– Лора, ты-то здесь причем?
– Я, может, и ни при чем, а вот муженек заерзал.
Когда она укатила в Берлин, жизнь поскучнела. Из академии перестали вообще выходить: андроповские «топтуны» тут же совали под нос красные корки:
– Товарищ майор, почему шастаете по улицам в рабочее время?
Курс нового генсека поначалу был незатейлив: ловить бездельников, проституток; если не хватало до нормы, то – и нас, офицериков. Вечер, если из-за безденежья понуждал провести его в общежитии – просто тоска. С кухни несло пережаренным луком и сплетнями, говором веселеющей час от часу компании. А потом обязательно раздавался смех.
– А что не поем? – в такие минуты Ляка-буфетчица хорошела. – Почему бы не устроить гульбу?
– Один раз на свете живем!
– Гульба, девоньки, так гульба! – не умолкал веселеющий Стас Радецкий.
Оставалось крикнуть «ура!».
– Ур-р-ра! – перебивая звон хрусталя, орала компания.
– За будущие генеральские эполеты! – хохотал Стас, точно уже получил назначение.
Ослепленный мечтами, он был полон надежд; он их рисовал. Ляка была просто прелесть: осушала бокал за бокалом, называла Радецкого «казановой», после каждого тоста топала ножкой: «За мужиков! Без вас с тоски можно сдохнуть!». Потом заспорила, что ей ничего не стоит выпить на брудершафт целый бокал. Я тут же подставил услужливый локоток.
– О, как удобно, – не без томности прошептала она нараспев. – А то меня уже начинает пошатывать!
Грудь без лифчика была хороша.
– Можешь потрогать – меня это заводит, – говорила она уже в коридоре.
– А если чуть ниже?
Пошловато?
Чуть-чуть: тут важна интонация. Я же чувствую: ей очень хочется.
– Можно и ниже. Я ведь пошла сюда за тобой.
– Да?
– Ты же знаешь, что за тобой.
И ее смех, беззаботность, блеск загоревшихся глаз были хоть какой-то наградой за недельную скуку. Только, боже мой, чем ты меня, сексапильная Леокадия, удивишь: умелостью губ? Чем изумишь, если мне известно заранее все?
– Эфиоп, – порой успокаивал меня Стас, – что ты куксишься? Завтра выйдем из академии, возглавим полки – выйдем в люди. Действительность омерзительна, но что делать? Мой совет: мимикрируй, как все. Иначе кончишь, как мой благородный прадед!
– А как он кончил?
– Застрелился от скуки!
– Стас, так можно и жизнь просрать.
– Разве это жизнь?.. Такую, как у всех, просрать не жалко! К другой – о чем мечтали в кадетке, еще надо пробиться!