– Сергей Иванович, что-то случилось? – наконец не выдержала я. – На вас прямо лица нет.
– Да нет, Оля. Все в порядке. – Он помолчал, затем добавил: – Просто иногда получается так, как мы совсем не ожидаем, а порой меньше всего хотим, чтобы произошло то или иное событие.
– Может, я могу чем-то помочь? Вы же знаете, мы все готовы все сделать для вас. Готовы под самым сенсационным материалом поставить вашу фамилию, – сделала я попытку пошутить. – Готовы даже на такую жертву!
Он едва заметно улыбнулся:
– Боюсь, Оля, что здесь ничем не поможешь!
«Лада» вдруг чихнула и дернулась, бесцеремонно прерывая наш тет-а-тет.
– Уже ничего не исправишь, – бормотал Сергей Иванович, погруженный в свои невеселые мысли. – Я такое натворил, что и… – Он махнул рукой и отвернулся к окну. – Забудьте, Оленька.
Я встревоженно посмотрела на него, но тут «Лада» чихнула еще раз и затряслась.
– Нет, нет, нет! – испуганно запричитала я, мгновенно забывая обо всем. – Что с тобой, солнце мое? Ты не можешь так поступать, это нечестно! Посмотри на меня, я вон сколько тружусь – и ничего!
– Так она же не человек, – резонно заметил Кряжимский. – Но и ей отдых и забота нужны, иначе никак.
Я, увы, не принадлежу к тем чудо-женщинам, которые в подобных случаях с холодным мужеством открывают капот, хладнокровно созерцают запутанный, как разъяренные змеи в мешке, клубок проводов и прочие загадочные приспособления, находят неисправность и мгновенно устраняют ее. Мы кое-как с грозно взрыкивающим мотором и частыми непредусмотренными остановками добрались до аэропорта. Времени оставалось впритык. Сергея Ивановича у меня буквально похитил невесть откуда появившийся Ромка, и, нагруженные чемоданами, они оба с удивительной быстротой исчезли с глаз долой. Я успела только помахать Сергею Ивановичу рукой, когда он, уже освобожденный от своего немыслимого багажа (что же он все-таки, интересно, с собой везет?), проходил регистрацию. Рядом возник Ромка.
– Эх, море! – мечтательно произнес он, провожая глазами скрывающегося за дверями Кряжимского. – Жара, оживление, веселый шум…
– Вот-вот, прямо наша редакция, – согласилась я. – Как кстати, что рабочий день уже начался.
Ромка поперхнулся, неуверенно вякнул утратившим одушевление голосом что-то про дельфинов и чаек, но тут же воспрянул духом, ибо работу свою любил.