Молодой человек ещё больше напрягся.
- Хорошо, - процедил он сквозь зубы, по его лицу пробежала
болезненная гримаса. - Если по-другому нам этого не понять, значит
спросим у Того кто знает.
Все четверо на мгновение опустили головы. Гром кивнул и
вскочил в седло. Всё, теперь действительно всё – Сташ сам пойдёт
навстречу своей судьбе. Он молча направил коня в лес, остальные
потянулись за ним.
Сташ тронул своего коня с места и оглянулся, на дороге встали
призрачные тени, слились в едином стремительном движении боя и тут
же исчезли, растворились в колышущемся от зноя воздухе. Он
вздохнул, видение было слишком коротким, непонятным.
Их группа тихой рысью углублялась в чащу, оставляя дорогу всё
дальше и дальше. Рядом ехал Медо, Сташ ловил на себе его
настороженные взгляды, иногда оглядывались Ларко и Гром. Что-то
изменилось, или он сам изменился, но он не мог не заметить, что уже
некоторое время они все за ним наблюдают.
Сташ крепче сжал зубы, видения, которые всегда предупреждали
его об опасности, вдруг стали очень частыми, но какими-то
расплывчатыми и почти нереальными. Он не всегда придавал им
значения, опасность была неотъемлемой составляющей его жизни. Он
уже почти не помнил те времена, когда его рука не сжимала бы меч,
когда навстречу из-за любого дерева не нападал бы враг, готовый
разорвать на части, когда в лицо не летели брызги крови, а рядом не
слышались крики ужаса и боли. Но иногда прошлое возвращалось,
прошлое в котором существовали родители, близкие, друзья. Прошлое
было болью, тем, что очень давно уничтожено и похоронено.
Ему вдруг очень захотелось сжать голову руками, прикусить
губу и застонать. Сташ на несколько мгновений закрыл глаза,
чувствуя, как сильнее забилось сердце, а в груди разрастается
душащий шар боли.
Эти чувства тоже были из прошлого. Перед глазами
неожиданно ярко встали забытые лица родителей. Мама, входящая
в дом с охапкой душистых красных цветов, отец, вешающий на стену
тяжёлый фамильный меч из вороненой стали. А потом, когда их
тела с огромными рваными ранами лежали на полу, когда их кровь
смешалась с рассыпанными по комнате цветами, когда по всему селению
стоял дикий крик и слышался треск выбиваемых дверей, этот меч вдруг
очутился в его собственных руках. Он с трудом его поднял, рукоять
была мокрой от крови и выскальзывала из пальцев, грудь разрывали
рыдания и неожиданная ярость.