Я бы
рассказала, что неоткукренная вода для меня такая же смерть, как
для его жены и дочери. А цепочка — память о Фриде. Ведь ты, Сьюзи,
знаешь — я поклялась отомстить за Фриду и ношу цепочку, никогда не
снимая. Это знают все, кому я плакалась, а плакалась я
всем.
Но островному
не нужны мои оправдания. Он нашёл рыжеволосую женщину с цепочкой, в
которой мечется пламя, и ему довольно. Может, потом, когда он
найдёт настоящую лодочницу, ему будет горько и страшно. Он
вспомнит, как мучил меня в запёртой комнате, а внизу хохотали
клиенты Весёлого Дома.
Справа
стукнула дверь, раздались тяжёлые шаги. Островной
вернулся.
От страха у
Найры похолодело в животе, а сердце забилось часто-часто. Она
замотала головой, пытаясь освободиться от кляпа, замычала,
дёрнулась вверх. Связанные руки и ноги тут же пронзила острая
боль.
Островной —
грузный, низкорослый — вошёл в комнату, остановил на Найре взгляд.
На заросшем до глаз чёрной щетиной лице появилось удовлетворение.
Устав от попыток освободиться, Найра затихла, наблюдая за тем, как
мужчина подошёл к столу, взял со стола бутылку с брагой, со скрипом
отвинтил крышку и, запрокинув голову, сделал несколько глотков.
Кадык на его шее ходил вверх-вниз, словно один из механизмов,
собранных в коморке у дядюшки Кларка.
Найра думала,
как было бы хорошо, если бы он сейчас умер. Вот бы брага оказалась
из неоткукренной воды, островной, сделал глоток и отправился в
Закуполье вслед за женой и дочерью. За всю свою недолгую жизнь
Найра желала смерти лишь одному человеку. Теперь их стало двое. Она
обвела взглядом комнату, остановилась на лежащей в углу цепочке. Её
швырнул туда островной.
Мужчина со
стуком поставил бутыль на стол, повернулся к Найре, глядя на неё
сверху вниз мутными глазами.
— Ну что, все грехи вспомнила? — прогудел он.
«Сейчас
прикончит», — с ужасом подумала она. Всё внутри задрожало, сердце
лихорадочно билось о рёбра, глаза выедал горячий пот. Найра
чувствовала, что на этот раз не придёт в себя. Слишком мало
осталось сил.
«А как же Фрида? — обожгло её. — Что с ней без меня
будет?!»
Перед глазами
возникла чёткая картина: бледная, исхудавшая сестрёнка на кровати в
лечебнице.
«Я не могу
умереть!» — подумала Найра и забилась из последних сил.
— Тише ты, не
рыпайся, — недовольно проворчал островной, подошёл к кровати и
придавил Найру тяжёлыми руками так, что у неё перехватило
дыхание.