Мужики тем временем с хохотом ушли.
- Это самерский фарфор, вот и дорого! - кричала она им вдогонку.
- Такого дешёвого как у меня нигде не найдёте.
- А в какую цену, мать? - поинтересовался Роб, разглядывая один
из показанных ею горшков.
- Ну, эт смотря что. Горшки по двадцать турней. Могу, правда,
тебе скинуть несколько. Большой горшок тридцать. Большое блюдце
тридцать пять, маленькое блюдечко семнадцать. Тебе чего, пацан?
- Э-э…. - сново запнулся юноша, чувствовавший себя неловко.
Посуда-то ему не нужна. Но в округе кроме этой бабы больше никакого
особо не было. Все собирались домой. - Мне бы это… Денег
поменять.
- Денег поменять… - почему-то удивилась она. - И откуда ж ты?
Местный?
- Нет. Я из посёлка Фойнест.
- Это ж глухомань! А что твоя семья тебя так далеко
выкинула?
- У всех дела, а мне надо становиться взрослым, - пояснил Роб,
разглядывая чашки с красивыми узорами. - Мне бы ярки на турни
поменять…
- И сколько ж тебе надо?
- У меня восемьсот ярков. Просто с отцом так расплатились, а у
нас в посёлке только турни принимают.
- Вот беда-то! Ну ты не расстраивайся. Я баба хоть и крикливая,
но сердобольная, - громким голосом разглагольствовала она. - Ты не
серчай. Сейчас уже на рынке никого не осталось. Я здесь неподалёку
у брата живу, когда приезжаю в Танхас. Сама не местная. На западе
Сердамии живу. Там мы только на ярках и живём. Так что мне тоже
поменять надо, но с собой столько турней у меня нет. Всего за день
сотку заработала. Ну ты ж не будешь восемьсот ярков на сто турней
менять, верно?
Роб кивнул.
Она собрала вещи, и они вместе пошли по дороге, удаляясь от
базара.
- В Танхасе ночью красиво, - не унималась женщина. - Сейчас всё
теплее и теплее будет. Благодать! Да вот только дожди майские нам
тут мешают. Правда, мужу моему на западе они в самый раз пришлись
бы. Мы с ним весь год работаем на графа Ворана. А я два раза в год
езжу торговать в Танхас. Живу у брата. Я бы и в Бергард ездила бы,
но там жить негде. А лошадку как звать?
- Тина, - ответил Роб. Голос у него был грустный. Ещё бы! Думал
всё так быстро провернуть, а теперь ещё и до её дома идти. Очень он
стеснялся незнакомых людей, а тем более так далеко от дома. - Это
не моя. Сосед отцу дал.
- Ну ясно. А я вот фарфором самерским торгую. Он, знаешь, на
весь белый свет славится! Недавно тут на рынке появился. Меня брат
с человеком познакомил, тот мне по дешёвке и продал. Только
пришлось ему ярками платить. Весь привезённый в этом году фарфор
уже на исходе. В том году, правда, ещё меньше было. А мы что ж?
Излишки с поля продаём, сюда едем, и на что-нибудь прибыльное
меняем. Бывало, я часами торговала. Знаешь, часы, что за механизм?
- Роб покачал головой. Женщина рассказала: - Это такое устройство,
время позволяет определить. Редко такие делаются. Ближе к речке
стояла один раз, что Смирная, так всякими речными принадлежностями
торговала. Вёсла, брёвна, даже лодки две были. По началу мелочью
всякой, совсем мы бедные были, а вот сейчас достаток появился. Но
это тоже всё гроши. Это всё купить надо, а потом еле продашь! А вот
с прошлого года посудой торгую. В том числе и самерской, но ей-то,
ёж-молодёжь, прибыльнее! Она на самом деле быстро раскупается. В
уважении она у достойных и знающих горожан!