Роб подумал, что торговать было бы для семьи неплохим средством
для проживания.
- А почему вы так поздно стоите? - спросил он. - Нет же уже
никого!
- Так днём-то зажали меня в этом году! Мол, будешь торговать,
саму зарежем и на говядину продадим, - Роба удивила такая
жестокость. - У них там уже всё разобрано. Это тебе не родной
Фойнест, это Танхас! Тем более, поговаривают, убили пару человек в
этом году, кто самерским фарфором торговал. Не Заклинатель весть
что может случиться… Вот я от греха подальше в сумерки и в
полночь-то и торгую. К тому же все уже разошлись, конкурентов нет,
а народ ещё водится. Продавцы фарфором - ленивый народ. У них
обычно всё быстро раскупают - они и уходят. А покупатели всё равно
есть. Сегодня вот на сто турней, на десять цернов и на тристо
медных грошей посуды продала. А вот и дом.
Дом тётки был такой же, как и множество других. Пара этажей,
кривые стены из сырых кирпичей.
Они зашли внутрь. Тину привязали внизу, в общем стойле. Тётка с
братом жили на первом этаже.
- Звать тебя как? - спросил её брат, мужчина средних лет с
маленькой бородкой и усами.
- Роберт Прайм, - отрекомендовался тот.
- Живёшь где?
- Посёлок Фойнест.
- И когда туда поскачешь?
- Да вот прямо сейчас. Вы мне серебро на полузолото обменяйте, я
и поеду, - Робу хотелось побыстрее покинуть этот дом, в котором ему
находиться было крайне неудобно, и отправиться в родной
посёлок.
- В ночь?! По такой дороге?! Лет-то тебе сколько?
- Четырнадцать, но….
- Без «но», - сказала сестра. - Как можно по таким дорогам ночью
одному ехать! Хочешь к разбойникам на копьё попасть?
- На Кроличьем тракте нет разбойников.
- А может, завелись, - сказал брат. - Всё, не хочу ничего
слушать, парниша. Оставайся, мы тебе еды приготовим. Поспишь и
поедешь утром.
Пришлось остаться. Брат оказался щедрым и обменял восемьсот
ярков Роберта на целых сто девяносто своих турней. И при этом
остался доволен. Бен Прайм говорил сыну, что больше чем за сто
семьдесят турней обмена не будет. Двадцать полузолотых - это,
конечно, не шик, но приятно. Почти половину из потерянного отцом в
день, когда Олзер его избил, Роб возместил.
Кровать была удобная, гораздо удобнее, чем родная кровать
уроженца Фойнеста. Она была мягче и больше. Тётку звали Грилла.
Рядом, на столе, она положила два горшка и маленькое блюдце. Юноша
встал, чтобы рассмотреть в свете лучины знаменитый самерский
фарфор.