- Ты что, забыла, что Алина в него влюблена?
- Не забыла я ничего. Но сам-то Степанов любит эту художницу,
правильно?
- Да, Кристину.
- Вот же! Вот и пускай бы эта Алина выцарапывала глаза Кристине!
Так нет же, на меня напустилась, чуть не загрызла!
- Наташа, побойся бога! «Чуть не загрызла...» Она очень мило с
тобой поговорила. А с Кристиной у них нечто вроде вооружённого
перемирия. Точнее, Алина просто приняла к сведению, что Степан
любит Кристинку. А самой Кристине вовсе недосуг плести интриги. Она
вся растворилась в своём творчестве, я же тебе рассказывала...
Слушай, Наталья, а ведь Степан, вернувшись, заметит, что кубки на
шкафу стоят не так, как раньше. Но никто из наших тебя прикрывать
не будет, учти!
Она покаянно вздохнула:
- Это я понимаю... Что ж, пойду и покаюсь. Повинную голову меч
не сечёт...
Господи, так вот зачем ей понадобился этот выход на сцену с
громом и молнией: чтобы был повод поближе познакомиться с великаном
и как можно лучше ему запомниться! Ну, знаете ли...
От нечего делать я написала письмо Летиции:
«У нас в коллективе страсти кипят нешуточные. Я даже про
своего ненаглядного забыла. На целых полдня. Как ты думаешь, о чём
это говорит? О том, что я стала его меньше
любить?»
Ответ пришёл почти сразу:
«Не обязательно. Может, те страсти, что кипят там у вас,
действительно важнее твоей любви? Хотя... Что может быть важнее
любви?..»
Ах, молодость, молодость... Не буду больше ей сегодня ничего
писать. Ведь я оставила на компьютере шефа свой почтовый ящик
открытым, и он сейчас, скорее всего, увлечённо читает нашу
переписку. Вот и пусть читает! Читает и гадает: что же это за
страсти такие вдруг закипели в нашем коллективе? И почему ему никто
об этом не доложил?
Мучайся, мучайся, старый ловелас! Так тебе и надо...
Сходить, что ли, в компьютерный? На Эдика
посмотреть...
Но до Эдика я так и не дошла. По дороге в компьютерный я
увидела, что кто-то сидит на лестнице, прямо на ступеньках. Плечи
опущены, голова повисла... Я подошла узнать, кто это и что
случилось. Потрясла сидящего человека за плечо. И с ужасом узнала в
нём героя девичьих грёз всех наших трёх девиц.
На лестнице сидел совершенно пьяный Стёпа Степанов, утирал
рукавом слёзы, время от времени бил себя кулаком по лбу и невнятно
бормотал: «Ну что же... Ну как же...». На моё появление он вообще
никак не отреагировал.