– Возможно, что и так. Однако бабенку эту увезли не в психушку, а в Кардиологический центр, а это о чем-то говорит.
– Инфаркт?
– Пока что никто ничего толком не знает, но что-то около этого.
– Так, может, она из-за смерти нашего клиента перенервничала?
Головко отрицательно качнул головой:
– Исключается. «Скорую» вызвали в шесть утра, еще до того, как обнаружили труп в номере.
– Может, возраст? – пытаясь зацепиться за последнюю «спасительную соломинку», предположил Стогов, для которого версия насильственной смерти бывшего соотечественника была равносильна той боли, которую мог бы испытать барственно-вальяжный домашний кот, которому прищемили яйца дверью.
И снова следователь вынужден был огорчить капитана ФСБ:
– В том-то и дело, что молодая и, если верить словам ее сменщицы, совершенно здоровая бабенка. А это, как сам догадываешься, уже информация для размышления.
– И все-таки, – поморщился Стогов, – может, простое совпадение?
– Дай-то Бог! Не только я уже не верю в подобные «совпадения». Чему и учителя мои учили.
Учителя капитана ФСБ Стогова также предупреждали его об опасности подобных совпадений, и он, уже догадываясь, что предстоящий день обещает массу неприятностей, кивнул на дверь спальни:
– Кто обнаружил труп?
– Коридорная. Я уже опросил ее.
– И что показала?
– Входная дверь и та, которая ведет в спальню, были приоткрыты. Она подумала, что вселившийся в этот люкс американец уже встал, и постучала, чтобы прибраться в номере. Однако никто не отозвался, и она приоткрыла дверь. Окликнула хозяина номера, но так как вновь никто не отозвался, она прошла в спальню. Ну а там…
Картина была простой и понятной, если бы все карты не путала дежурная по этажу, которую угораздило именно в это утро вызвать «скорую» с жалобами на сердце.
– В посольство звонили?
– Само собой. Обещались с минуты на минуту приехать.
– Тогда, может, с господином Державиным познакомишь? – кисло улыбнувшись, предложил Стогов.
– Пошли.
Прикрытый белоснежной простынкой, Державин лежал на широченной кровати в той же позе, в которой его застала смерть, и видно было, что последние минуты его жизни были не столь уж легкими, как хотелось бы думать. Посеревшее, заострившееся лицо, на котором запечатлелась маска боли, правая рука на левой стороне груди… Судя по всему, он пытался массировать сердце, правда, непонятно было, почему он не обратился за помощью. Возможно, понадеялся на валидол, вскрытая пачка с которым лежала на тумбочке рядом с кроватью.