Человек с полузакрытым лицом, стоящий у кипариса позади учеников Христа, – один из тайных последователей Христа, фарисей Никодим. На переднем плане, у плетёных корзин, сидит Мария – мать Марка, а рядом с ней – её служанка Рода.
Выходящий из храма вместе с молодым человеком старик – учёный раввин, фарисей Гамалиил. В будущем именно он после казни Христа заступится в синедрионе за его учеников-апостолов. Женщина, стоящая на ступенях храма, – евангельская вдовица, про которую Иисус сказал, что она «прекраснее великолепных мраморных плит». Изображённый в правой части картины человек, едущий на осле, – Симон Киринеянин, ему придётся нести крест для распятия Христа на Голгофу.
Перед толпой, где находится грешница, выделяются фигуры яростного фарисея, который, судя по всему и задаёт каверзный вопрос, и ехидно улыбающегося саддукея. Из истории известно, обычно эти два течения враждовали друг с другом, однако сейчас объединились. Оно и понятно – ведь им предстоит развенчать того, кто объявил себя сыном Божьим!
Цензор не пропустил
За несколько дней до открытия XV-й выставки, где также выставлялось гениальное полотно Василия Сурикова «Боярыня Морозова», представленные картины, согласно правилам, осматривались цензором. На этот раз это был действительный статский советник, старший инспектор типографий, литографий и подобных заведений в Санкт-Петербурге Николай Васильевич Никитин.
Чем он руководствовался и почему ему вдруг не понравился сюжет, сейчас уже никто точно не скажет. Ибо разрешение на участие картины Поленова, сюжет которой вызвал столько волнений, в экспозиции дано не было. Более того, на имя петербургского градоначальника Петра Грессера полетел доклад. Естественно, последний всполошился и отправил с комиссией чиновника для особых поручений. Тот, немного подумав, принял решение оставить картину до того момента, как картину увидят президент Академии художеств Великий князь Владимир Александрович, а также сам император Александр III.
Осмотрев полотно и пожаловавшись на плохое освещение, Владимир Александрович сделал глубокомысленное заключение: «для образованных людей картина интересна своим историческим характером, но для толпы весьма опасна и может возбудить всякие толки». Устроителям теперь оставалось ждать, что скажет император…